— Что-то не припомню.
— Ну та, что напротив Поллока. Ты же наверняка… — Он не договорил, пораженный внезапной переменой выражения ее лица.
— Значит, ты знаком с моей матерью, — выдернув ладонь из его руки, ровным голосом проговорила Скарлетт. — Бывал в ее офисе?
— Бывал, — с несчастным видом кивнул Карл.
Все, он выдал себя с головой. Теперь она знает, что их встреча была подстроена матерью. Может, со временем он бы сам ей все рассказал… А лучше, чтобы она вообще ничего об этом не знала.
— Кто тебя к ней привел?
— Уоррен Мастерс.
Не произнеся больше ни звука, Скарлетт направилась к выходу. Карл поплелся за ней. Вдруг она остановилась.
— Когда Уоррен привел тебя в офис моей матери?
— Около года назад, — быстро ответил Карл. — Но, Скарлетт, все совсем не так, как ты думаешь. Когда ты похудела, я понял, что ты прекрасна, и искренне в тебя влюбился. — В его голосе прозвучало отчаяние. — Да, я люблю тебя, Скарлетт, поверь!
— В твоих устах слово «люблю» звучит как ругательство.
Карл попытался снова завладеть ее ладонью, но она резко отдернула руку.
— Подожди, Скарлетт, позволь все тебе объяснить… Я тебя люблю.
— Кончай трепаться! — взорвалась девушка. Такие выражения были не в ее стиле, что несколько озадачило Карла. — Вали отсюда! Оставь меня в покое.
Она побежала к дверям, но Карл все-таки ее нагнал и схватил за локоть.
— Давай поговорим спокойно.
— Убери руки, иначе я закричу, ясно? — холодно отчеканила Скарлетт. — Я позову полицию.
Охваченная яростью, Скарлетт ворвалась в офис Джины, отшвырнув в сторону секретаршу. Офис был пуст, но из зала заседаний доносилось звяканье чашек. Решительным шагом Скарлетт направилась прямо туда.
— Мама! — рявкнула она прямо с порога. — Ты самая обыкновенная дрянь!
— Что с тобой, Скарлетт? У нас совещание, — оторопела Джина.
— К чертовой матери твое совещание.
Тут Джина не на шутку испугалась.
— Извините, господа. Мы на минуту прервемся.
Члены совета директоров молча собрали бумаги и бесшумными тенями выскользнули из зала.
— Сегодня я должна была познакомить Карла с бабушкой, — с ходу заявила Скарлетт. — Сообщаю: твоя мать приготовила ужин специально для него, для твоего наймита.
— Не понимаю, о чем ты тут толкуешь, — холодно проговорила Джина. — Ты похудела, великолепно выглядишь. Какой бес в тебя вселился?
Скарлетт это окончательно убедило в том, что мать сама выбрала, наняла и оплатила для нее партнера, чтобы заставить сбросить вес. Перейдя на зловещий шепот, Скарлетт сказала:
— Не ври мне, мама. Карл мне все рассказал.
— Хорошо, Карл Дэйли не первый красавец в городе, но согласись, что моя затея отлично сработала, не так ли?
Голова у Скарлетт закружилась. Она отшатнулась от матери, словно та наставила на нее пистолет.
— Я… тебя… ненавижу! — всхлипывая, выкрикнула она и зарыдала.
Совершенно неожиданно для себя Джина тоже заплакала. Скарлетт уже в дверях услышала ее всхлипывания, но даже не обернулась.
Ну что еще нужно этой девчонке, сокрушенно думала Джина. Ведь она все ей дала, все, что только можно пожелать, ни перед чем не останавливалась, даже Карла Дэйли подыскала. Большинству матерей плевать, как выглядят их чада, а вот она… В конце концов Скарлетт — ее единственная дочь, и когда-нибудь она унаследует компанию «Гибсон и Кин». Даже не компанию — целую империю, которую создала Джина.
Со временем Скарлетт поймет, что все это делалось ради ее блага, и оценит старания матери. Она превратилась в красавицу и была обязана этим Джине.
Глава 69
Сесилия буквально сходила с ума: внучка столько времени весила чересчур много, теперь же не весит практически ничего. Совсем перестала есть, и все худеет и худеет… С тех пор как Карл исчез из ее жизни, Скарлетт потеряла около десяти килограммов. Несчастной Сесилии пришлось потратить не один день, чтобы убедить внучку, что она и понятия не имела о связи между Карлом и Джиной.
В конце концов Сесилия — с великой болью в сердце — приняла условие, поставленное Скарлетт: либо Джина, либо она, Скарлетт. Условие, конечно, страшное и жестокое. С одной стороны, любимая дочь, с другой — обожаемая внучка, но выбора у Сесилии не было: Скарлетт в ней нуждалась, а Джина нет.
Когда Сесилия сообщила Джине, что собирается переехать из роскошной квартиры в уютный домик в Монкс-Бей, та раскричалась и заявила, что никогда этого не забудет. Но мать не изменила своего решения. И вот, спустя тридцать лет после гибели ее дорогого Майка, Сесилия вернулась в маленький городок, где когда-то была так счастлива.
На кухне этого уютного домика Сесилия и поведала внучке немного сглаженную историю о событиях, предшествовавших появлению денежного вклада, который, как она верила до сих пор, поступил от Винченцо. Она сделала это лишь для того, чтобы доказать Скарлетт, что в материальном плане нисколько не зависит от Джины. И еще она хотела, чтобы внучка не отменяла свой концерт и не прекращала занятий с господином Марсо.
Но та была непоколебима. Сесилия призвала на помощь Кейт — бесполезно. Амбиции Скарлетт, казалось, улетучились вместе с излишним весом.
Кроме Кейт, они не встречались ни с кем, кого знали в Нью-Йорке. Сесилия все время думала о Мириам. Если бы любимая подруга была жива, она убедила бы Скарлетт не оставлять занятия музыкой. Место Мириам в их жизни постепенно стала занимать Кейт. У Сесилии имелись смутные подозрения о причине разрыва дружбы Кейт и ее дочери. Это, несомненно, связано с Морганом, но вот как именно?.. О разбитой драгоценной древнекитайской беседке она ничего не знала.
Приятельские отношения, возникшие между Кейт и Скарлетт, ее нисколько не удивляли. Дочки у Кейт не было, у Скарлетт была мать, но… Конечно, любви ей хватало, ведь она, Сесилия, буквально боготворила внучку и никому не давала ее в обиду. Однако бабушка — это одно, а мать — совсем другое, мать никем не заменишь. И никто не заменит — ни она, ни Кейт.
Временами Сесилии казалось, что в Кейт Скарлетт притягивало то, что она порвала с ее матерью. Иными словами, если бы Джина и Кейт остались подругами, Скарлетт не сошлась бы с Кейт так близко.
Потянулись недели, недели складывались в месяцы. Скарлетт устроилась на две работы — обе на полставки, — но с молодыми людьми своего возраста по-прежнему не общалась.
Ну, это и к лучшему, думала Сесилия, могло бы быть гораздо хуже: пьянка-гулянка, наркотики, дурная компания… А так — пришла домой и сидит сиднем.
— У нее депрессия, — объяснил ей доктор, — то, что в народе называют «нервным срывом». Смотрите на это проще, не дергайте ее, не приставайте с расспросами. Она вылечится, но это займет некоторое время.
— Но сколько времени, доктор? Сейчас она на двух работах: аккомпанирует учителю танцев, занимающемуся с малышами, и физиотерапевту, который ведет группу семидесятилетних стариков. Только с ними и общается.
В свете всего этого Сесилия радовалась визитам Кейт. Когда Жан-Пьер сказал, что уходит к другой, единственный человек, с которым Кейт поделилась, была Скарлетт. Кейт не скрывала, что после ухода мужа испытала облегчение. Замужество не было счастливым, призналась она, но вот…
— Мэтью ведь сын Жан-Пьера…
— Ну конечно, — улыбнулась Скарлетт, — он так похож на отца!
— Да, но он не мой сын.
И она поведала девушке, что зачатие мальчика состоялось накануне ее свадьбы.
— Сама не знаю, почему я тебе все это говорю, но мне хочется выговориться. — Сжимая и разжимая ладони, Кейт продолжила: — На всем белом свете об этом знают четыре человека: Жан-Пьер, я, Клодин — мать Мэтью, и еще кое-кто.
Скарлетт громко ахнула.
— Жан-Пьер бросил Клодин, повстречав богатую американку, — грустно улыбнулась Кейт. — Американкой, естественно, была я.
— О Господи, Кейт, как это все ужасно! — Скарлетт ухватила ее за локоть и прерывисто вздохнула.
— Самый ужас наступил тогда, когда я узнала, что ночь перед нашей свадьбой Жан-Пьер провел с Клодин, — ровным тоном произнесла Кейт. — Но парадокс состоит в том, что для меня это оказалось самым настоящим чудом.