В ответ на эту пламенную речь последовало тяжелое молчание. Глядя на искаженное мукой лицо Глории, видя ее напряженную позу, Бидди прижала руки к груди. Ее сердце билось глухо и неровно. Добрая нянюшка никогда не разговаривала со своей девочкой так сурово. «Бедная деточка делает что может, из сил выбивается. Ей ведь все это в новинку, и она еще не научилась справляться сама. А что делаешь ты, Маргарет Дженсен? Ты внушаешь бедняжке, будто она ни на что не способна».
Бидди и не подозревала, что однажды будет так жестоко говорить со своей воспитанницей. Конечно, ей хотелось высказать все, что накопилось на сердце, поделиться страхами, но не такой ценой, не за счет покоя милой девочки. Полная раскаяния, няня протянула руку к Глории.
– Деточка, я не хотела тебя обидеть…
– Нет, хотела! – Глория вздернула дрожащий подбородок. – До последнего времени я и не знала, как на самом деле все ко мне здесь относятся. Сначала Джейси заявила, что мне пора повзрослеть, потом Райли начал придираться и находить недостатки во всем, что я пыталась делать на ферме, а теперь и ты говоришь мне, что я упрямый, своевольный ребенок, который думает только о себе, пренебрегая делами своей семьи и этого дома.
По пылающим щекам Глории потекли слезы.
– Прости меня, Бидди. Я вовсе не хотела, чтобы тебе было за меня стыдно. И я не хотела позорить память своих родителей.
Она замолчала, закусив губу и стараясь сдержать слезы. Бидди захотелось прямо сейчас умереть. Она оскорбила свою девочку. Но прежде чем старушка успела что-то произнести или хотя бы пошевелиться, Глория виновато проговорила:
– Если ты не против, я бы хотела уйти в свою комнату. – Глаза няни наполнились слезами, сердце у нее защемило.
– Ой, детка, что же я наделала! – заохала Бидди, сокрушенно качая головой.
– Ты сказала правду, и больше ничего, – тихо ответила Глория, медленно направляясь к двери. Уже на пороге, взявшись за медную ручку, она обернулась и обвела глазами гостиную: – Мама любила эту комнату. Я вспоминаю ту ночь, после похорон, когда Ханна объявила, что уезжает. Я тогда ужасно испугалась. Кажется, я до сих пор чувствую, как Джейси уколола мне палец ножом, чтобы мы произнесли нашу клятву – во что бы то ни стало отомстить убийцам. – Глория ткнула пальцем на ковер у самых ног Бидди. – Смотри, вон то маленькое пятнышко – это кровь Ханны, когда она уколола себе палец. Мы сказали: «Клянемся, и да будет так».
Тоненькая и хрупкая, Глория уже изнемогала от усталости. Вид у нее был измученный, и неожиданно она показалась Бидди гораздо старше своих лет.
– Я дала клятву, – тяжело вздохнув, произнесла она. – И да будет так.
С этими словами она повернулась и вышла из комнаты.
Бидди осталась в гостиной. Она стояла и растерянно слушала удаляющиеся шаги Глории. Внезапно почувствовав, что последние силы ее покидают, Бидди схватилась за сердце и рухнула в кресло. Закрыв глаза, старая няня прошептала:
– Маргарет Дженсен, что ты наделала?
Перекинув ногу через круп лошади, Райли спешился, поймав себя на мысли, что это движение может стать последним в его земной жизни. Торн не переставая думал о том, в какое бешенство пришла Глория, когда он ее поцеловал. И с чего она вдруг решила, что ему это не понравилось? Теперь возвращение в ее дом может дорого ему обойтись.
Привязав своего жеребца, Райли рассеянно погладил мускулистую шею благородного животного, не сводя глаз с усадьбы Лолесов. Для того чтобы просто взять открыть дверь и войти в дом, требовалось изрядное мужество.
Вряд ли он станет когда-нибудь желанным гостем в этом доме. Да и, говоря откровенно, он не слишком-то хочет туда идти. Лицо Глории, такое дорогое и милое, искаженное гневом, упрямством и уязвленной гордостью, стояло у него перед глазами. Он чувствовал на своих губах ее страстный и одновременно невинный поцелуй. «Именно она и удерживает меня здесь. Она и еще мое собственное желание остаться», – честно признался себе молодой Торн.
Он глубоко вздохнул, набираясь решимости, пристегнул к ремню револьвер и надвинул шляпу на лоб.
– Ну-ну, все нормально, пока еще ничего не случилось, – произнес он вслух, обращаясь к своему жеребцу. – Если Глория снимет с меня живьем шкуру, ты ведь доберешься до дома сам, правда, дружок?
Прайд насмешливо фыркнул и кивнул в ответ. Райли не смог удержаться от смеха. Он смеялся над своей лошадью и над самим собой – мало того что он ведет задушевные беседы с жеребцом, он еще и дрожит от страха перед женщиной, которая вдвое меньше его ростом. «Да, но эта женщина наверняка ждет меня, сжимая в руках раскаленную кочергу». Смирившись со своей участью, Райли неохотно начал подниматься по ступенькам крыльца и наконец повернул тяжелую медную ручку.
Он открыл дверь хорошо рассчитанным осторожным движением вора. Просунув голову в щель, Райли внимательно прислушался, но услышал лишь собственное тяжелое дыхание.
– Глория? – позвал он, входя в холл. – Ты дома? – Торн закрыл за собой дверь и снял шляпу. – Где бы ты ни находилась сейчас, прости меня.
Райли обвел глазами пустынный холл, заглянул в уютную гостиную, осмотрел лестницу. Нигде никого. Свернув налево по коридору, Тори направился к кухне, но и там его ждала полнейшая пустота и тишина.