И да, очень не хватает собственных родителей. Уверена, в такую минуту они были бы рядом, держа под локотки с двух сторон, и в своей излюбленной манере продолжали оберегать меня если не словом, то одним присутствием. Как верные друзья. Как верные рыцари.
Как мушкетеры.
Воспоминания о родителям уже не бьет по мне так сильно и болезненно, как это было в первое время. И все равно — нервно сглотнув, я даже слегка трясу головой, чтобы скинуть наваждение, нахлынувшее столь не вовремя.
И продолжаю свой путь.
Я ищу Андрея.
Странно.
Где же он?
Почему-то я не решаюсь спрашивать никого из гостей и даже родителей самого Андрея о неожиданном исчезновении своего супруга. Считаю, что это будет не совсем красиво и уместно.
Ничего. Не зря он — мое сердце.
Я почувствую его. И найду по той невидимой нити, которая всегда нас связывала прочнее настоящей веревки.
Я степенно и ладно вышагиваю среди гостей в сторону одного из гостевых домиков, гордо кивая и поощрительно улыбаясь. Я профессионально скрываю свою неуверенность и нервозность и наверняка кажусь самим воплощением спокойствия и расслабленности. Я долго работала над этим — даже брала небольшие уроки актерского мастерства.
И уже давно слилась воедино со своей маской молодой светской львицы. Лишь бы Орловы были мной довольны.
Чем ближе я приближаюсь к небольшому одноэтажному строению под покатой, тоже украшенной гирляндами крышей, тем меньше становится вокруг меня людей. Оно и понятно — вся движуха там, где еда и выпивка, где небольшая сцена, негромко играет небольшой оркестр и вовсю веселится тамада — популярный блогер и ведущий топового ток-шоу, где на специальной подставке стоит торт и ведутся самые разнообразные беседы и разговоры.
Я почти физически ощущаю ту самую ниточку, которая уверенно и четко ведет меня именно к этому домику. И горящий в больших, в пол, окнах свет только убеждает меня в моей правоте и притягивает к себе, как магнит.
Я взлетаю по двум невысоким ступенькам, распахиваю дверь и, крича радостное “Андрюша! Ты тут?”, влетаю в домик.
Уголком глаза замечаю неаккуратно опрокинутую красную туфлю на высокой шпильке и миниатюрный блестящий клатч на цепочке, ярко-алый нагрудный платок и осколки разбитого бокала на высокой ножке, но какого-то особого значения всем этим деталям не придаю.
— Андрей! Это я! Ты здесь? — упрямо зову я, уверенно шагая вперед и осторожно придерживая край длинного шлейфа, расшитого золотыми нитями и жемчугом.
Я прохожу фойе, которое одновременно служит и коридором, и гостинной. Дверь налево ведет в столовую, совмещенную с кухней, поэтому меня она не интересует, и я вхожу в спальню.
И хотя от представшей картины я застываю на месте, улыбающаяся маска все еще при мне, как приклеенная. Свыклась я с ней настолько, что в любой непонятной ситуации использую как бронь.
И вообще я собственным глазам не верю категорически.
Ну, не может быть то, что я увидела, быть правдой. Это просто обман зрения, или галлюцинации, или еще что, не знаю!
И не желаю знать!
— Простите… — бормочу я рассеянно, отворачиваясь.
И хотя глазами я уже не вижу ни поспешно натягивающего брюки Андрюши, на лице которого царит одновременно рассерженное и рассеянное выражение, ни бесстыдно демонстрирующую голую грудь брюнетку, алое платье которой собралось складками в районе талии, в голове по-прежнему стоит вполне себе конкретный и весьма понятный даже мне, наивной дурочке, натюрморт.
А ведь я знаю эту девушку. Это Лина, однокурсница Андрюши. Очень красивая и яркая девушка, настоящая модель со всеми полагающимися параметрами — длинными ногами, тонкой талией, высокой аккуратной грудью и крепкими бедрами. Она частый гость в доме Орловых, и я всегда стараюсь относиться к ней с тем же вниманием и уважением, что и остальные. Но, если честно, меня всегда немного смущали ее откровенное, порой вызывающее поведение и крайне открытые даже в холодное время года наряды.
В душе — полный раздрайв. Сердце стучит как бешеное, гулко трепыхается о ребра и бьется, как птица о прутья клетки.
А в голове — тяжесть и туман, как будто я выпила больше одного бокала шампанского.
И в горле сухо.
И кажется, вся моя Вселенная вдруг взяла, и сжалась до одного единственного атома, в котором, увы, для меня нет места.
— Танюша! — внезапно зовет меня до боли родной голос Андрея, и я привычно вскидываюсь и оборачиваюсь, готовая бежать на его зов.
Ой, зря я это сделала, конечно.
Если Андрей привел в себя в хоть какое-то подобие порядка, то Лина никуда не делась. Более того — она по-прежнему является частью сумасшедшего сюра, бесстыдно развалившись на скомканном покрывале и разметав темные локоны по обнаженным плечам. Я даже почему-то замечаю неожиданно темные кружочки сосков, стоящие торчком и вызывающе глядящие вверх. И полное отсутствие какого-либо белья.