— Эй, Петр Иванович, — Олег кривится в презрительной успешке, — Ты сейчас в своем уме? Если нет — напомню: ты дал на лапу законникам, чтобы те после смерти Софьи и Сергея Карповых не оповестили ближайших родственников о том, что Татьяна выжила. И оформил опекунство, также благополучно обойдя парочку законов. Скрыл от нее завещание родителей и информацию о наследовании. Опустошил подчистую два счета, направленных на ее содержание, и запустил лапу в холдинг, чтобы использовать дивиденды в своих целях. Например, — Олег демонстративно обвел взглядом кабинет, — Вот этот дом. Мне продолжать? Или остальное сам вспомнишь?
— Ишь ты, защитничек выискался, — лицо Орлова исказилось, — А сам-то? Чем ты лучше? Вряд ли по доброте душевной решил заняться девчонкой, ведь я прав? Тоже хочешь ее денег? Оно и понятно… Невеста-то с приданным…
Олег морщится — он начинает чувствовать себя усталым от этого разговора. И одного только присутствия такого сучьего сына, как Орлов.
— Повторяю для недоразвитых, — мужчина говорит спокойно, почти равнодушно, при этом наклонившись к сидящему Петру Ивановичу, — Ты сидишь на жопе ровно и к Татьяне не лезешь. Живешь своей жизнью. Разводу не препятствуешь. Сейчас девушка заберет свои вещи, и мы уедем. И больше мы с тобой никогда не встречаемся. Понятно изъясняюсь?
— Сволочь, — яростно шипит Орлов.
— И это еще мягко сказано, — кивает Олег и повторяет. — Я понятно изъясняюсь?
— Я понял…
— Не слышу.
— Я понял!
— Прекрасно.
Должанский выпрямляется и, бросив на мужчину прощальный, полный тихой ярости и предупреждения взгляд, молча выходит.
Глава 8.2. Татьяна
При виде Андрея сердце пропускает удар и предательски наполняется волной радости. Я даже хочу сделать шаг вперед, чтобы сократить расстояние между нами, ведь я так давно не видела столь милые и любимые черты…
Но в следующее мгновение замираю, и перед глазами неожиданно проносится воспоминание.
Спальня в гостевом домике. Кровать. Дергающийся от волнения и поспешно приводящий себя в порядок новоиспеченный муж. Вольготно развалившаяся на сбившемся покрывале большегрудая Алина.
И потому я инстинктивно шарахаюсь назад. И даже хватаюсь за ручку автомобильной двери, чтобы юркнуть внутрь. Вот не зря Олег сказал мне сидеть в машине!
Но Андрей оказывается быстрей — я лишь на ладонь успеваю открыть дверь перед тем, как Орлов захлопывает ее и крепко сжимает меня в своих руках.
В таких родных и крепких объятьях, окутанная любимым и хорошо знакомым запахом, я моментально млею и плыву. Привычно обхватываю мужской торс и прижимаюсь щекой к груди.
— Танечка! Танюша! — порывисто выдыхает мне в волосы Андрей и несколько раз целует в макушку, — Любимая моя! Родная! Как же я волновался! Как боялся! Ты так внезапно исчезла! Я уж думал, что никогда тебя не увижу! Родная! Котеночек мой!
Голос Андрея действительно срывается и дрожит. Он жадно ощупывает меня, а после, обхватив пальцами мое лицо и приподняв его, страстно целует. Немного грубо и жестко, но оно и понятно. Мой Андрюшка соскучился и сейчас от радости едва может себя контролировать.
Я успокаивающе глажу парня по спине и с удовольствием растворяюсь в этой грубоватой, но столь желанной ласке.
— Танечка… Любимая… — повторяет жарко Андрей, покрывая поцелуями мой лоб, виски и щеки, — Наконец-то ты дома!
Самым неожиданным образом последняя фраза отрезвляет меня. Я замираю и задерживаю дыхание — резкий приступ тошноты едва не выворачивает меня наизнанку. Я пытаюсь извернуться и выпутаться из объятий мужа, но без особого успеха.
— Андрей… Андрей… — зову я испуганно, — Пусти меня, пожалуйста… Андрей…
Но парень совершенно меня не слышит.
— Пусти… пожалуйста! — повторяю я уже громче, — Орлов!
Немного отпрянув, но продолжая удерживать меня кончиками пальцев, Андрей недоуменно смотрит и хлопает ресницами.
— Что такое, любимая? Почему ты говоришь такое? — спрашивает он удивленно, — Или… господи, Таня! Ну конечно! Ты все еще обижаешься на меня! Танечка, дорогая! Это все пустяки! Это было всего лишь раз, Лина меня чем-то опоила! Я был уверен, что это ты! А когда ты исчезла, я места себе не находил! Где я только не искал тебя, родная! Я всю округу обегал, звал тебя, вел себя, как умалишенный! Танечка, я так виноват перед тобой, я знаю это! Прости! Прости меня, дорогая!
Андрей все говорит и говорит и упрямо продолжает целовать меня куда ни попадя, пока я, к своему удивлению, все больше и больше погружаюсь в пучину необъяснимого страха.