— Да, Олег, понимаю ваши терзания. — Я вытряс на ладонь несколько «курительных палочек». — Курите, как говорится, на здоровье.
— Спасибо огромное, я все верну, можете не сомневаться. — Рабочий заулыбался, начал отступать с добычей.
— Николаев, давай быстрее! — гаркнул прораб. — Учтите, если сегодня не закончим эту стену, завтра ожидается кара небесная!
— Нехорошо мне как-то, — обнаружила Варвара, когда мы остались одни на усилившемся ветру. Она поежилась, потерла ладошкой лоб, жалобно посмотрела на меня, словно обращалась за помощью.
— Что такое? — Я завертел головой. Рабочие растворились в недрах черного хода. На главном крыльце никого не было. По Парку Памяти гуляли несколько человек — их не страшила непогода. Но это было далеко, и в нашу сторону никто не смотрел. Временами я дико сочувствовал Варваре — трудно жить в нескольких мирах одновременно и при этом не знать, из какого мира в тебя прилетит.
— У тебя пропущенный с того света? — неловко пошутил я.
— Не знаю. — Варвара глубоко вздохнула, поморщилась. — Укололо что-то. Словно шампур воткнули в спину, — пошутила она. — Не могу понять, с чем это связано, но что-то здесь не так…
— Может, домой поедем? — предложил я. — Машина рядом, она всегда к твоим услугам.
— Нет уж, пойдем к Якушину.
Глава вторая
Сергей Борисович в этот час тоже не отличался бодростью духа. Он сидел с мрачным видом за столом, перелистывал бумаги. Рядом стояла прозрачная чашка с остывшим чаем из пакетика «Липтон». Он поднял глаза, кивнул — мол, присоединяйтесь. Варвара забралась на свое любимое место у шкафа, я сел напротив Якушина.
— Чаю хотите? — спросил Якушин.
— Не откажемся, — кивнул я, — но лучше кофе. А Варваре Ильиничне чай — она следит за цветом лица.
С лицом у Варвары был полный порядок, как у малого дитя. Но надо поддерживать текущие достижения. Сергей Борисович тоже оценил увиденное — выразил мимикой одобрение и вновь озаботился. Об «алтайских» делах они не поминали, давно все выяснили по телефону. Вошла Лариса, видимо, повинуясь адресной телепатии, сообщила, что через несколько минут будет чай и кофе. Я уже ничему не удивлялся.
Потом вошел опрятный полноватый мужчина лет тридцати, приблизился бесшумным шагом и вопросительно уставился на Якушина.
— Кстати, познакомьтесь, — бросил Сергей Борисович, — наш новый сотрудник, Михаил. Работал в институте археологии, потом в краеведческом музее, теперь у нас. Будет руководить персоналом низового звена. В некотором роде заместитель директора.
— Михаил, — протянул руку мужчина.
Я вежливо привстал, ответил на рукопожатие. Ладошка у работника была мягкой, и сам он зримо напоминал Колобка. Улыбался как-то застенчиво, но в глазах поблескивали ум и сообразительность.
— Не архангел, — вздохнул Якушин, — только учится. Как в песне: сделать хотел грозу, а получил… несколько оплошностей в работе. Надеюсь, впредь он такого не допустит.
— Сергей Борисович, я же объяснял… — упитанные щеки молодого человека заалели, он сглотнул. — Я все понял, Сергей Борисович, больше такого не повторится.
— Заберите эти бумаги. — Якушин захлопнул папку и отдал сотруднику. — И впредь старайтесь не беспокоить по мелочам. Незначительные организационные вопросы вы в состоянии решить самостоятельно. Вам доверена ответственная руководящая должность. Ступайте, Михаил. Когда потребуетесь — пригласим.
Молодой человек, неслышно ступая, удалился, плотно прикрыл дверь. Образовалась Лариса с подносом, расставила чашки, пристроила на столе коробочку с конфетами и тоже испарилась.
— Есть мнение, что нам пора расширять штат, — нарушил молчание Сергей Борисович. — Порой хватаешься за голову, работать некому, впору самому решать проблемы с сантехникой и электрикой, встречать посетителей, водить их по залам, все показывать. Или привлекать вот этого парня, — кивнул он на дверь, — или ту же Незнанскую из Москвы — все равно болтается по музею без всякой общественной пользы. Трое на больничном: у Шмаковой ангина посреди лета, у Войнович синдром раздраженного кишечника, Зелинская Анфиса Павловна тоже до сих пор не выздоровела, вы прекрасно помните, почему. Морозова Галина — на восьмом месяце…
— Беременность — это болезнь? — на всякий случай уточнил я.
— Что? — не понял Якушин. — Ой, да ладно вам…
Пока он отвечал на смс-сообщение, я выпил свой кофе и стал страдать из-за невозможности закурить.