Все боялись приезда Смотрителей. Они наведывались к нам каждый месяц, но всякий раз перед их приездом, Кирилл Алексеевич превращался в невыносимого вредного старикана и ворчал на нас по любому поводу. Смотрители были разные. Одни привозили для нас продукты, одежду и предметы первой необходимости, другие проводили осмотр подвалов на предмет уровня жизненных условий, и хотя жили мы крайне отвратительно, считалось, что уж лучше здесь, чем снаружи среди чудовищ. А сегодня собирались приезжать Смотрители, проверяющие нас самих, и вот именно их и боялись больше всего. Нарушителей наказывали, и вот это было самой ужасной частью нашей жизни – за домогательства, курение, злоупотребление алкоголем и драки исключали сразу же путем перевода в специальные подвалы с еще более суровым уровнем жизни, не имеющих даже окон. Но самое обидное, что могли исключить даже невиновного – если ты по каким-то причинам с кем-то не поладил, этот кто-то мог запросто нажаловаться Смотрителям и тебя в ту же секунду загребут, не вдаваясь в детали. Вот такая вот у нас «веселая» система, да еще и монстрами пугают.
Я сложил свои немногочисленные вещи в черный рюкзак и бросил под кровать. Затем протиснулся мимо старосты и вышел в коридор. Не обращая на меня внимания, Кирилл Алексеевич продолжал торопить остальных и жаловаться на запах сигарет в нашей комнате, но никто из моих соседей не решился сказать ему, что причина этого – он сам.
Коридор был большим и темным: освещение у нас было так себе, наверно потому, что Государство не считало нужным заморачиваться на каких-то там жителях с низов. Мы, жители Города, были низшим слоем общества – отбросами, к которым относились как к обузе, беднейшему классу населения, вынужденному жить в закрытых подвалах. Честно скажу, вы не представляете, как это бесит. Но иногда мне казалось, что так думаю только я. Не знаю, как народ из других подвалов, но в этом, получившем номер 77, жили одни идиоты, и вы скоро поймете, что я не вру.
Всего в подвале было двадцать пять комнат, в каждой из которых проживало от двух до десяти человек. Женатым парам выделяли отдельную комнату, но спустя несколько лет к ним подселяли новеньких, по разным на то причинам, переехавшим из других подвалов. Душевых кабин было мало и приходилось часами ждать своей очереди, чтобы умыться холодной водой, так как горячую давали лишь три раза в неделю. О туалетах я и вовсе промолчу. Ели мы в столовой два раза в день, но бывало, что еды хватало не всем, и случались драки. Вы только прикиньте – за кусок куриного крылышка люди друг на друга бросались, словно дикари! Помню, когда я был мелким, другие дети пытались отобрать мою еду, но мне повезло, что мать научила меня защищаться, и только благодаря этому я всегда мог постоять за себя. Хотя в последнее время подобные ситуации стали случаться гораздо реже – Кирилл Алексеевич пригрозил нарушителям жалобой в Штаб Смотрителей.
Я оказался в огромном коридоре с тусклым желтоватым освещением и снующими туда-сюда взволнованными людьми. Хоть я и вырос здесь, но вся эта постоянная суета, темнота и галдеж здорово выматывали, так что иногда мне было необходимо хоть немного побыть одному, вдали от однообразных разговоров, никчемных сплетен и драк. Мне захотелось посмотреть в окно, но то, в которое я собирался, находилось в восточном крыле, на которое надо было подниматься по лестнице. К остальным окнам прорваться было почти нереально – в них всегда глазели дети и другие любопытные зрители.
Удостоверившись, что за мной никто не следит, я свернул вдоль столовки и шмыгнул в темноту. Включив карманный фонарик, в очередной раз позаимствованный (не люблю слово краденый) у старосты, я дошел до самого конца коридора и увидел прислоненную к стене лестницу. Я забрался на нее и открыл люк, ведущий на верхний ярус, где находилось мое личное «секретное окно», о котором знал только я. Аккуратно задвинув крышку люка на место, я с замиранием сердца подошел к окну.
Там снаружи виднелись разоренные пустые улицы, покрытые сероватой пеленой надвигающейся ночи. Не было ни единой живой души – лишь шелест покачивающихся на ветру засохших корней мертвых деревьев. Где-то вдалеке слышалось голодное рычание монстров, жаждущих еды. Наш Город находился среди руин бывших домов, супермаркетов, школ, больниц и магазинов. Со времен «Великого взрыва» прошло пятьдесят два года, поэтому от этих зданий практически ничего не осталось и все они давно вошли в историю. Я никогда не видел, как выглядит нормальная квартира или школа. Я много раз пытался представить их у себя в голове, но не мог: тяжело представить подобное тому, кто вырос в закрытом пространстве и самое необычное, что он видел – это драка за куриное крылышко и останки былой цивилизации сквозь стекло. Мне никогда не доводилось бывать на улице, потому что там обитали монстры, ставшие причиной апокалипсиса. Но иногда, когда я приходил сюда и смотрел, как восходит солнце или начинается дождь, то почему-то был уверен, что смогу выжить там, на этих страшных безлюдных улицах, среди руин и кровожадных чудищ. Наверно потому, что в глубине души я мечтал почувствовать себя свободным.