Если нам дадут время.
Бледа вытащил Юла из-под его мертвой лошади и огромной туши одичалого. Юл был без сознания, его наполовину придавило лошадью при падении, а горло было рассечено когтями, которые могли бы его убить, будь они чуть глубже. Но он был жив.
"Какие вещи?" спросил Бледа.
"Некоторые здесь служили тебе, тренировались с тобой в Драссиле", - сказал Юл. Его голос звучал, как лед.
"Да, мой почетный караул", - сказал Бледа. "То, что от них осталось". От сотни осталось чуть больше двадцати. Я подвел их, завел в ловушку. Он вздохнул и посмотрел на свои руки, вспомнив кровь Тулда, своего присягнувшего человека. Он умер на руках у Бледы. Он снова посмотрел на Юла. Они не хотят, чтобы я вел их. И кто может их винить? Не я.
"Но мы присягали твоей матери, Эрдене, Соколу Сирака. Мы не скакали с тобой".
Старый Эллак встал.
"Он твой принц", - сказал старый воин, не совсем сдержав рычание в голосе. "А теперь твой король."
Бледа почувствовал, как Руга напряглась позади него.
"Мир, Эллак", - сказал Бледа. "Пусть он говорит".
Бледа тоже встал, его плащ из пластинчатого металла звякнул. Он был тяжел для его плеч, но теперь он всегда был одет для битвы.
"Мы не видели, что ты за человек. Какой ты лидер", - тихо продолжал Юл. "Теперь мы увидели".
Быстрее, чем Бледа думал, Юл протянул руку через плечо и вытащил свой изогнутый меч, прежде чем он, Эллак или Руга успели среагировать, и вонзил его в землю. Все это время Юл не сводил с Бледы взгляда. Он потянулся к своему луку, достал его из чехла на бедре, а затем опустился на колени, благоговейно положив лук на землю между ними. Четыре десятка мужчин и женщин, собравшихся позади него, сделали то же самое.
"Ты убил Ульдина, короля Черена, повелителя нашего заклятого врага. Ты убил Ульдина, нашего предателя, в самом сердце его лагеря, перед его почетным караулом и перед его наследником. Ты убил Ульдина, нашего заклятого врага, на глазах у Эрдене, нашей королевы. Моей королевы". Юл сделал паузу, дрожь пробежала по его надтреснутому голосу. "За это, если бы мы не знали о тебе ничего другого, мы пошли бы за тобой на край земли. Наши луки, наши клинки, наши жизни - твои".
"ХАЙ!" - закричали коленопреклоненные воины, заставив воронов каркать в навесе над головой. Каждый из них достал стрелу из колчана и пронзил ладонь. Кулаки были сжаты, кровь капала на лезвия мечей.
"Своей кровью мы клянемся в этом", - сказал Юл.
Бледа уставилась.
"ХАЙ!" - закричал Сирак.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ ФРИТА
Фрита сидела за столом и пила вино из оловянного кубка. По одну сторону от нее сидел Асрот, по другую - Морн.
Ну, это просто нереально, подумала она, осушив свой кубок и оглядываясь в поисках еще вина.
Они все еще находились в Большом зале Драссила, но теперь он выглядел совсем иначе. Трупы были убраны, хотя земля все еще была покрыта лужами крови. Ноги Фриты прилипали к полу, когда она шла к своему месту. Зал был наполнен зловонием, удушливым и густым.
Столы были найдены и притащены со всех концов крепости, потому что Асрот хотел пировать. Их были сотни: Кадошим, аколиты, полукровки, воины Черена, все ели и пили. На помосте, где в звездном камне были замурованы Асрот и Мейкал, было сооружено кольцо: копья были вбиты в землю, а между ними висели веревки из человеческих внутренностей, сверкавшие в мерцающем свете факелов. В этом пространстве горстку пленников заставили сражаться. Сначала они отказывались, но Фрита позволила Гневу съесть одного из них, причем не слишком быстро. Это убедило зрителей в необходимости сотрудничества. За это Фрита заслужила уважительный кивок Асрота, что привело ее в восторг.
Она откинулась в кресле и подняла голову, рассматривая огромный куполообразный потолок зала. Темные карманы выдавали места, где Бен-Элим проделал в стенах и крыше отверстия для полетов.
Я провела здесь столько дней, стоя на коленях, молясь, читая "Слова Бен-Элима". Мне промывали мозги, разрушали мою жизнь. Они отняли у меня репутацию, моего ребенка... мою жизнь.
А теперь я здесь, ем и праздную их поражение.
Снаружи прохаживались ревенанты Гуллы, бесчисленное множество в их клубящемся тумане; сотня полукровок Кадошим несли бдительную службу в небе. Ни одна скрытная контратака не сможет прорваться мимо них, пока Асрот пирует этой ночью.
А пиршество - это то, что мы делаем. Фрита наклонилась вперед и наколола косяк баранины, подтащив его поближе, чтобы можно было отрезать небольшой кусок. Вкус у него был замечательный, с пряностями и корочкой из чего-то сладкого и вкусного.
Я скажу одно для Бен-Элимов - в Драссиле у них были хорошие повара.
Смех привлек ее внимание, и она посмотрела вдоль стола туда, где Асрот наклонился, чтобы пошептать на ухо Джин, которая сидела по другую сторону от него. Асрот комментировал дуэль перед ними: два белокрылых полусерьезно кружили друг вокруг друга. Асрот снова засмеялся, и даже Джин улыбнулась, но выражение ее лица было каким-то неуместным.
Фрита почувствовала привкус ревности.
Атмосфера была эйфорической, но она не чувствовала себя в безопасности. Гулла сидела напротив Асрота. Он, как и Фрита, потягивал из кубка что-то красное, хотя она знала, что он пьет не вино, и время от времени его красный взгляд падал на нее. Из всех его ревенантов в зале оставались только капитаны. Одни скрывались в тени, другие стояли неподвижно, как каменные. Из тех семерых, которых Гулла обратил той ночью в Озере Звездного Камня, было пятеро. Семеро стали его генералами, распространяя кровь Гуллы по всему Запустению и за его пределами, собирая себе учеников, как и Гулла. Она увидела Бурга со шрамом на лице, который когда-то был разбойником. Фрита дралась с ним, когда он только что пришел в Кергард, потому что он подглядывал за ней. Теперь его лицо было бледным, как пепел, а глубоко запавшие глаза уже не искали ее, как раньше, потому что он жаждал других удовольствий. Кровь - вот все, что его волновало. Рядом с Бургом стоял Ральд, тихо крадущийся в тени, словно неугомонный волк. Он был аколитом, одним из Красной Правой Руки Фриты. Его губы и подбородок были покрыты коркой крови. В другом месте, неподвижно, как статуя, стояла Тайна. Она была еще одной жительницей Кергарда, когда-то женой кожевника Ульфа, а теперь - жаждущей крови машиной для убийства. Тэл и Ормун стояли близко друг к другу, возможно, между ними сохранились какие-то остатки родства, ведь когда-то они были братьями. Они смотрели на поединщиков голодными глазами, каждая капля крови притягивала их взгляд, как хищников, которыми они были.