Асрот отрезал еще один ломтик сыра и медленно, целенаправленно съел его. Он облизал губы.
"Мы будем ждать, потому что это момент, который следует смаковать, как хорошую еду, вино и... другие вещи". Его взгляд с весельем переместился на Фриту, а затем снова на Джин. "Я понимаю твою потребность. Позволь мне заверить тебя, что она будет удовлетворена. Ты хорошо служила мне, совершил великие деяния. Ты достойна быть в союзе с нами, Кадошим".
Джин почувствовала, как тепло наполняет ее слова Асрота, прозвучавшие как похвала, но в глубине ее души заскрипел тоненький голосок.
...хорошо служил нам... Это напомнило ей о том, как Бледа говорила с ее отцом, называя его рабом Гуллы. Она почувствовала острый гнев и глубокий стыд за слова Бледы.
"Я служу тебе", - сказала она Асроту. "Я твой союзник, а не слуга". Джин постаралась говорить медленно, чтобы не выдать эмоций.
Асрот вяло махнул рукой. "Конечно", - сказал он. "А теперь к делу". Он посмотрел на Гуллу. "Сколько наших кадошимских сородичей с нами?"
"Восемьсот здесь", - сказал Гулла, его голос скрипел, как гвозди на грифельной доске. "Тысяча на юге с Сулаком".
"А твое потомство?" спросил Асрот, его губы подергивались. Джин не был уверен, был ли это намек на улыбку или гримаса отвращения.
"Почти тысяча здесь, и столько же у Сулака на юге".
Асрот хмыкнул. "А аколиты?"
"Тысяча восемьсот сорок шесть", - сказал Аэнор. "Еще больше пытаются подойти к крепости, почти две тысячи в разных ковенах, но они... не решаются подойти к стенам Драссила".
"Колеблются?" спросил Асрот. "Почему?"
"Они боятся", - сказал Аэнор. "Боятся, что их съедят. Ходячие туманы Гуллы".
"Ха." Асрот разразился смехом. "Этот мир плоти так полон голода". Словно в подтверждение своих слов, он откусил еще кусочек сыра.
"Даже ревенанты должны есть", - сказал Гулла, из его горла вырвался хриплый звук, который, как понял Джин, был смехом.
"Это серьезный вопрос", - сказал Асрот. "Я не могу допустить, чтобы мои союзники ели друг друга. Особенно до того, как война будет выиграна". Он улыбнулся, смягчая слова, но Джин не забыла их.
" Гулла, ты должен контролировать своих детей".
"Они голодны". Гулла пожала плечами. "Они знают, что не могут трогать никого в пределах этой крепости, поэтому они стали охотиться в лесу. Им приходится ходить все дальше, чтобы утолить жажду". Гулла сделал небольшую паузу. "Будет лучше, если мы выступим в поход сейчас. Когда мы найдем наших врагов, недостатка в крови не будет".
Асрот нахмурил брови. "Мы выступим в поход, когда я скажу", - сказал он, и в его голосе резко пропали обаяние и юмор. От него исходила холодная сила.
Гулла долго смотрел на Асрота своим единственным глазом.
Джин почувствовала, как что-то изменилось вокруг нее, в воздухе повеяло холодом. Один из капитанов ревенантов Гуллы появился из тени, вокруг него вьются нити тумана, его взгляд устремлен на Асрота. Джин увидела, как рука Буна опустилась на рукоять его меча.
Галла наклонил голову. "Конечно, мой король", - сказал он.
Напряжение исчезло. Оглянувшись через плечо, Джин увидела, что ревенант ушел.
"Сколько здесь твоих ревенантов?" спросил Асрот, его голос вновь обрел прежнее очарование.
"Около десяти тысяч", - ответил Гулла.
"Хм", - размышлял Асрот. "Это очень много ртов, которые нужно кормить. Мы должны отвести их от крепости, позволить нашим союзникам присоединиться к нам здесь, и найти способ держать твоих ревенантов довольными, пока мы не выступим в поход. Я подумаю над этим".
Марш на войну был бы очевидным ответом, подумала Джин. Как сказал Гулла, найди наших врагов и дай своим ревенантам насытиться. Однако она придержала язык. Отчасти потому, что всю жизнь тренировалась ничего не выдавать врагам, а в глубине души считала врагом любого, кто не принадлежал к ее клану. За пределами Черена был лишь один человек, о котором она думала иначе. Любила.
Бледа.
Другая причина, по которой она не оспаривала суждения Асрота, заключалась в том, что она боялась его. Но даже в этом случае она не могла молчать. Теперь она была королевой и чувствовала всю тяжесть этого: ответственность перед своим народом, которой она должна была соответствовать.
"Если не сейчас, то когда?" спросила Джин.
"Скоро", - сказал Асрот. "Приближается время нашего похода. Наши враги рассеяны. Где мы можем встретить их самые крупные силы?"
"На юге", - сказал Бун. "Драссил всегда был величайшим оплотом Бен-Элима, но по мере того, как они стремились завоевать и подчинить себе все новые территории, их силы сосредоточивались на краях их земель".
"Именно так", - кивнул Гулла. "В Рипе на юге находится большой гарнизон Белокрылых, и там было бы больше Бен-Элима. Там может быть до шести или семи тысяч белокрылых, может быть, тысяча Бен-Элимов". Он посмотрел на Асрота. "Есть и другие гарнизоны. Халдис, Дан Багул, но Рипа - самая сильная".
"А как же великаны Этлинн и этот Орден Яркой Звезды?" спросил Асрот. "Его основал этот личинка, Корбан". Он провел рукой по шраму на лбу.
"С ними разобрались", - сказал Гулла. "Фрита".
"Я увела их от Драссила, - сказала Фрита, - далеко отсюда. Я не дала им оказать помощь Колу и его Бен-Элиму. Я сражалась с ними на севере".
"Великая победа", - сказал Гулла, пристально глядя на Фриту. "Они были грозным врагом на протяжении последних ста лет. По своему упорству они хуже Бен-Элима".
"Хорошо", - сказал Асрот. "Тогда мы пойдем на Рипу, так как именно там мы найдем наибольшее число наших врагов, которых можно убить". Он усмехнулся.
"А что с теми, кто бежал из Драссила?" спросила Джин, чувствуя, как разочарование бурлит в ее жилах.
Что с Рив? Она приведет меня к Бледе.
"Мы найдем их. Я думаю, они захотят присоединиться к своим товарищам". Он пожал плечами. "Я хотел бы увидеть голову Мейкала на пике и его крылья, отрубленные со спины, но преследуя их через лес Форн, мы только потеряем время. Я думаю, возможно, мы встретим тех, кто бежал из Драссила, на поле битвы в Рипе. Мейкал и Бен-Элим подумают сразиться с нами, но сначала они должны собраться с силами. Куда им еще идти?"