Конюхи поспешили взять поводья Дрема, когда он сошел с коня. Молодые парни и девушки, слишком молодые, чтобы сражаться. Крепость была почти очищена от воинов, остался только гарнизон, чтобы защитить тех, кто был слишком стар или слишком мал, чтобы идти. Дрем поблагодарил молодого парня, пытавшегося взять его поводья, но твердо сказал ему, что он сам позаботится о своем коне.
"Она заботилась обо мне, так что будет справедливо, если я позабочусь о ней сейчас", - сказал он. Именно этому учил его отец, все годы одинокой жизни в дикой природе. Конюх кивнул и перешел к следующему всаднику.
Этлинн, Балур и несколько сотен великанов и медведей уже заполнили двор, сзади ехала Бирн со своим почетным караулом, а также Утул, Шар и Каллен. Дрем кивнул своему другу.
Бирн поскакала к статуе Корбана, соскользнула со своего коня и направилась вперед, чтобы поприветствовать Килл. Они взяли друг друга за руки в воинском захвате, затем Бирн повернулась.
"Мы проделали долгий путь и сражались тяжело", - сказала она. "Отдохните и поешьте, вы это заслужили". А затем она направилась к замку, увлеченная разговором с Килл. Этлинн и Балур последовали за ней.
"Ну, пойдем", - сказал Дрем, поглаживая Рози по шее. "Посмотрим, сможем ли мы найти для тебя овес и хорошую щетку".
Дрем пошел к мосту, копье в одной руке, мешок перекинут через спину. Он шагнул в свет факелов и поднял руку к стражникам, двум мужчинам и женщине. Он пошел по мосту, его длинные ноги быстро донесли его до дальнего берега, где он остановился на мгновение, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте. Позади него крепость стояла, как еще более глубокая тень, факелы сверкали в закрытых окнах и на стенах. Он повернулся к ней спиной и зашагал на запад, вдоль берега реки, плотнее натягивая на себя плащ.
Вот показались деревья, и он остановился, глядя вверх. Ночное небо усеивали звезды. Дрем что-то почувствовал, кожа на шее затрепетала. Над головой мерцало мерцание, звезды то гасли, то возвращались обратно, быстро как миг.
Он поднял копье, ища в небе хоть какую-то подсказку.
Кадошим или их полукровки? Стали бы они подходить так близко к Дан-Серену? Разведка?
Дрем долго стоял на месте, вглядываясь в небо, но ничего не было видно.
Возможно, это была птица. Сова или цапля?
Он глубоко вдохнул, чувствуя, как легкие наполняются холодным воздухом, словно стряхивая с себя тяжелый плащ. Дрем чувствовал себя комфортно в безмолвном пейзаже. Гораздо комфортнее, чем в стенах Дан Серена, где вокруг толпились люди и лежали каменные глыбы. Он провел много ночей в дикой местности, и компанию ему составлял только его голос.
Он прошел еще несколько десятков шагов под деревьями, пока не вышел на поляну, а затем остановился, поставив сумку на землю. Ветерок шелестел листьями, скрипели ветки, за ними слышалось журчание реки.
"Где ты?" пробормотал Дрем, вглядываясь во мрак, но не увидел ничего, кроме деревьев и черных теней. Он порылся в своей сумке и достал большой глиняный горшок, с ворчанием откупорил его, а затем пустил по кругу теплый и сладкий аромат.
"Пойдем", - позвал Дрем и поставил горшок на землю.
Он сел и стал ждать.
Вскоре послышалась вибрация земли, а затем треск листвы - что-то большое приближалось. Образовалась глубокая темнота, которая становилась все больше, а затем на поляну вышел белый медведь. Он возвышался над ним, его морда подергивалась, когда он фыркал. Дрем поднял котелок, достал из кармана плаща половник и зачерпнул ложку меда.
Медведь фыркнул от удовольствия и с наслаждением облизал ложку, его шершавый язык провел по тыльной стороне руки Дрема.
"Я так и думал, что ты останешься здесь", - сказал Дрем. "Ты слишком привык к своему меду".
И к нам.
Дрем кормил белого медведя каждую ночь после того, как был разбит лагерь. Лекари проклинали его, когда он воровал горшки с медом из их палатки, но Бирн отмахивалась от их жалоб.
"Он спас достаточно нас", - сказала она. "Самое меньшее, что мы можем сделать, это поделиться с ним чем-то из того, что у нас есть".
Дрем налил еще меда, медведь сел и стал пить, губы и шерсть на его морде были липкими и влажными. Когда мед закончился, медведь стал царапать горшок длинными когтями, одного из которых не хватало на передней лапе. Дрем поднес руку к когтю, висевшему у него на шее.
"Странный мир, - сказал Дрем, - мы с тобой начали с того, что ты пытался меня съесть, а теперь я тебя кормлю".
Он наклонился, закрыл котелок и вытер его о землю, после чего засунул обратно в сумку. Закинув ее на плечо, он похлопал медведя по огромному плечу. Он не был уверен, когда начал это делать, или когда медведь дал понять, что будет терпеть прикосновения, но теперь это казалось вполне естественным.
"Завтра я принесу еще немного", - сказал Дрем и пошел прочь.
Медведь скорбно заскулил ему вслед.
"Все пропало", - сказал Дрем и зашагал дальше. Через десяток ударов сердца земля загрохотала. Дрем не оглядывался и продолжал идти. Медведь последовал за ним. Он остановился, когда Дрем начал переходить мост, но лишь на несколько мгновений. Дрем слышал, как его когти скребут по камню.
Внешние стражники уставились на них, когда они проходили мимо. Они не видели белого медведя, но ходили слухи о его участии в битве. Его огромная голова раскачивалась из стороны в сторону, пока он оценивал их своими маленькими темными глазками.
Вместе они пошли по широкой дороге, огибающей пристани и амбары, а затем прошли под величественными стенами Дан-Серена.
Охранники заметили приближающихся Дрема и медведя, и ворота распахнулись. Дрем замедлил шаг, отступая назад, чтобы идти почти рядом с медведем.
Когда они подошли к воротам, белый медведь остановился и подозрительно оглядел стены. Дрем тоже остановился, глядя на надвигающуюся крепость.
"Я знаю, что ты чувствуешь, - сказал Дрем, положив руку на шею медведя. "Когда я впервые попал сюда, мне показалось, что чьи-то руки держат меня за горло, настолько все было замкнуто, и здесь было так много людей. Мы с тобой - существа леса и неба, мы любим открытые пространства. Но все не так уж плохо, просто нужно немного привыкнуть. Оно того стоит - теплая постель, горячая еда и хорошие друзья".