Взрыв пламени и голубого света, череп ревенанта исчез, и на том же месте появилось ухмыляющееся лицо Утула.
"Дай мне руку, брат", - сказал Утул, поднимая Дрема на ноги.
Брат.
Дрему это понравилось.
Это моя семья.
И тут Утул сделал движение, его меч прочертил в воздухе раскаленные искры; ревенант упал. Другой прыгнул ему на спину, доставая когтями, но Шар срубила его, и голова и тело покатились в разные стороны.
"Ты собираешься лежать здесь весь день и смотреть?" - спросила она Дрема, отнимая голову у еще одного.
Пошатываясь, он поднялся на ноги и двинулся через двор, рубя и убивая.
Они шли от медведя к медведю, спасая живых и мстя за мертвых, и их было уже так много. Медведи сражались изо всех сил, земля была усеяна мертвыми ревенантами, но эти твари не останавливались, кусаясь и царапаясь, впиваясь в медвежью плоть, как терьеры в быка. Слишком многие медведи были неподвижны и молчаливы.
И тут Дрем увидел белого медведя.
Он был недалеко от ворот в загон, стоял перед громадой сгорбленной тени.
Хаммер.
Сердце Дрема словно сжалось в кулак. Он перешел на бег. Ревенанты набросились на него, он увернулся от когтей, вонзил нож в живот, врезался в умирающее существо, крутанулся, вырвал клинок, взмахнул ручным топором, снес нижнюю челюсть другому нападавшему, зубы и кости разлетелись, он споткнулся.
Позади него раздались крики, Алкион прокричал боевой клич, сбоку ревенант упал под жестокой атакой Фена и Раллы, Кельд ударил снизу.
Дрем был уже почти рядом, белый медведь смотрел на него, черные пятна покрывали его белый мех, серебристо поблескивавший в изломанном лунном свете. Полдюжины ревенантов бросились на него. Дрем увидел, как когти вонзились в одного из них, разрубив его на части, кишки и раздробленные кости посыпались на землю. Челюсти медведя вцепились в голову и плечо другого, дикий толчок - и ревенант разлетелся на куски, его туловище рухнуло. Но их было слишком много. Другие прыгали на медведя, глубоко вонзая когти, взбираясь на спину белого медведя. Один откинул голову назад, широко раскрыв пасть, обнажив зубы.
Дрем метнул свой топор, услышал, как он с хрустом врезался в череп ревенанта, и увидел, как тот бессильно рухнул со спины медведя. Потом Дрем оказался рядом с ними, на мгновение положив ладонь на морду огромного зверя и заглянув ему в глаза.
Он обессилел, потеряв столько крови.
Мельком он взглянул на лежащую на земле Хаммер. Она была еще жива, ее бока шевелились от дыхания. Черная кровь залила ее челюсти, скопилась вокруг тела, масса мертвых ревенантов усеяла землю.
Слезы затуманили глаза Дрема. Гнев, кипевший внутри него, внезапно вскипел. С криком он вырвал свой ручной топор из черепа мертвого ревенанта, замахнулся и ударил им по теням, которые вцепились в белого медведя, царапая и кусая. Дрем расправлялся с ними, двигаясь с силой и скоростью, которые дает только ярость. Его мир превратился в красную дымку, в которой мелькали когти и щелкающие зубы, шипящие крики, когда он вырывал у них жизнь, жжение мышц и треск синего пламени, когда его топор и секира рассекали плоть и кости.
Он смутно сознавал, что Каллен рядом, что Кельд и его волчьи гончие охраняют один фланг Хаммер и белого медведя. Вспышка меча Утула, Шар прикрывает его спину. Боевой клич Алкиона. Ревенанты навалились на них, как приливная полоса.
Один ревенант вылетел из темноты прямо на Дрема, не дав ему времени даже поднять клинок. Он приготовился к удару. Копье, брошенное сверху, пронзило нападавшего, пригвоздив его к земле, ноги его забарабанили, дернулись, потом затихли. Рив пронеслась низко, ударила мечом, и тут же за нее схватились когтистые руки, одна подхватила ее за крыло и потащила вниз. Она врезалась в землю и упала, оцепенев. Дрем прыгнул вперед, вонзил свой топор между шеей и плечом существа, сорвавшего Рив с высоты, проткнул ему брюхо своим саксом, вырвал оба клинка и встал над ней.
Она опустилась на одно колено, поднялась на ноги, выхватила меч и посмотрела на него.
"Полагаю, мы примерно в расчете", - сказала она, задыхаясь.
Они поднялись на ноги, встав по одну сторону от белого медведя.
Новая волна нападающих хлынула из темноты.
Дрем стиснул зубы.
Воздух над головой ожил: крылья с белыми перьями, и Мейкал и Хадран были там, а вокруг них - Бен-Элим, взвивающиеся и наносящие удары своими длинными копьями.
" Правда и мужество!" - проревел голос, и появился Балур Одноглазый, его длинный меч пронесся вокруг головы, отрубая конечности трем ревенантам одновременно. Этлинн была рядом с ним, вонзая свое длинное копье, а затем Бирн оказалась рядом с Дремом, с мечом и щитом в руках, ее почетный караул пронесся по двору, и через несколько мгновений последний ревенант с шипением выдохнул свой предсмертный вздох на вымощенную камнем землю.
Бирн сжала руку Дрема.
"Ты жив", - задыхалась она.
Он кивнул, оцепенев, и повернулся к белому медведю. Он стоял рядом с Хаммер, опустив голову, чтобы подтолкнуть медведицу.
Хаммер издала скорбный рык.
На весь двор опустилась тишина, только ветер, да гулкое рычание медведей.
Дрем двинулся осматривать раны белого медведя. В его животе зашевелился лед, когда он увидел бесчисленные колотые раны, нанесенные клыками ревенантов. Он знал, что это значит, видел, что стало с Гилуфом, и так быстро.
"Прости меня", - прошептал он. "Я не должен был приводить тебя сюда. Я должен был оставить тебя к северу от реки".
Один из почетного караула Бирн приблизился к ним. "Все они одинаковы", - сказал воин. "Каждый медведь, который еще дышит, носит те же раны".
Дрем знал, к чему приведет этот разговор. Единственным логичным ответом было убить медведей сейчас. Избавить их от страданий до того, как инфекция ревенантов начнет действовать.
Инфекция Гуллы.
Но он не мог этого сделать. Поднести клинок к белому медведю, после всего, через что они прошли, после преданности и дружбы, которые это существо проявило к нему.