Лида подбежала к бездыханному телу Паши, краем глаза заметив искаженное от ужаса лицо Семена. Он стоял неподвижно возле недостроенного окна и, кажется, даже не дышал. Девочка опустилась на колени перед тем, кто совсем недавно хвастался новым опасным трюком, не обращая внимания на ее протест, и заплакала. Глаза залили слезы, туш потекла, и стало совсем ничего не видно, к Лиде подкатывала истерика. Она дрожала всем телом, всхлипывала и что-то бубнила себе под нос. Лида не услышала, как Семен закричал «Смотри!», каким-то не своим тоненьким визгливым голоском. А потом острая боль пронзила ее ладонь. Слезы мешали разглядеть побледневшее лицо Паши, впившегося зубами в руку той, кого совсем недавно боготворил. Его ничего не выражающие глаза с побелевшими зрачками смотрели куда-то в пустоту. Зубы оторвали кусок мяса, руки крепко держали запястье, чтобы Лида не смогла вырваться и убежать. Судорожно, с отвратительным гульканьем, заглотив кусок сочащегося кровью мяса, мертвец снова вцепился в ладонь девушки дико визжащей от непередаваемой боли. Лида потеряла сознание, даже не подозревая, что очнется нежитью и постарается съесть Семена, безрезультатно старавшегося оттащить голодную тварь в сторону, чтобы спасти ее.
Центр, элитный пятиэтажный дом у здания администрации города. 28 апреля, четверг, вечер
Борис Сергеевич не был великого ума или хотя бы приятной наружности. Толстый, сутулый и всегда дурно пахнущий, он имел потрясающий успех среди многих молоденьких девушек. Особенно тех, что приехали в этот город учиться, откуда-нибудь издалека. Лучше всего, какой-нибудь деревушки – такие вообще смотрели на молодого банкира, как на икону. Вонял Борис Сергеевич не потому, что не мылся, даже наоборот, он был весьма чистоплотен. Мылся по несколько раз на дню, обливался дорогущими одеколонами, втирал благовония и лосьоны, но кожа все равно продолжала вонять. Запах был похож на жженое сало, противный и въедливый. К слову сказать, его мамаша, не на шаг не оставлявшая любимого детинушку, тоже наполняла все и вся подобным запахом. Семейная хворь, так сказать. Мама у Бориса тоже была тучна. Но, это нисколечко не означало, что все толстяки пахнут подобным образом. Нет. Проблема была зарыта куда глубже, в генах. Своеобразная болезнь. Неизлечимая и жутко неприятная. Однако хоть и тревожило душу банкира, свойственное его семье проклятье, красивые молодые девушки помогали ему забыть обо всех бедах. Правда, последнее время начались проблемы с потенцией. Не потому, что здоровье толстяка пошатывалось и моджо дало брешь. Нет. Когда Борис Сергеевич просматривал разнообразнейшие порно-сайты, или ходил к личной Госпоже, его либидо было подобно флагштоку. Приелись банкиру легкодоступные тощие малолетки, хотелось чего-то особенного, с перчинкой так сказать. Пробил у своих в полиции, пообщался с верным адвокатом, позвонил нужным людям, не страдающим излишними угрызениями совести, и нашел в одном из городских детских домов девочку лет пятнадцати. К педофилии Борис Сергеевич склонен пока не был, потому и попросил «тех, кто решает вопросы», чтобы подыскали «постарше и без последствий». Леночка Сафронова слыла круглой сиротой и частенько убегала из детского дома. Бывало, пропадала неделями. Потом возвращалась вся зареванная, голодная, грязная и злая. При этом не слыла наркоманкой и ничем не болела. В том самом плане, который был интересен Борису Сергеевичу. Остальное было делом техники и денег. Поймали, связали, тайно привезли в квартиру, кого надо подмаслили ... и, бедняжка Леночка Сафронова заблаговременно попала в список пропавших безвести, а позже и дело закроют, приписав несчастную к умершим. Нету девочки, все, умерла! Однако, сейчас она, вполне живая, лежала на огромной и мягкой кровати Бориса Сергеевича, привязанная за руки и ноги к специально вмонтированным в пол металлическим перекладинам. Их установили задолго до возникновения у банкира мыслей о похищении и сексуальном рабстве. Он сделал это для несколько иных целей – обычно, к кровати привязывали именно его. Уже второй день Леночка «гостила» у Бориса. Была ужасно измотана, практически мертва. Борис Сергеевич не бил и не пытал ее, не считая сексуальных пыток, к которым привлек в обязательном порядке. Ну, не был он живодером, не хотел причинять ей боль! Кроме того случая, с анальным сексом, конечно. Вот тогда-то Леночка вдоволь накричалась. Тут пригодилась полная звукоизоляция квартиры, которая, к слову, обошлась не дешево.
Еды в доме было навалом, алкоголя тоже. Банкир взял себе бессрочный отпуск и не только не выходил на улицу, что для него было весьма трудоемким и изматывающим процессом, даже телевизор не включал. Конечно же, он не мог знать, что творилось снаружи. Сейчас Борис Сергеевич стоял в «костюме Адама» перед кроватью, на которой, совершенно неподвижно, лежала его жертва.
- Надоела ты мне, - процедил он сквозь зубы своим визгливым поросячьим голоском.
Банкир подошел ближе и отстегнул из оков Леночкины ноги. Подождал, посмотрел, ничего не произошло. Девушка все еще не двигалась. Подошел еще ближе и проверил, бьется ли сердце, приложив два пальца к сонной артерии на ее шее. Сердце не билось!
- Млять! – закричал он, развязывая узлы на посиневших запястьях, - Ты не должна была сегодня умирать, сука! Тебя должны забрать только завтра!
Отвязав вторую руку, Борис поспешил к телефону. Выудил из записной книжки номер за подписью «Шульц» и вдавил жирным пальцем кнопку вызова.
«Аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети»
Нашел другой номер «Максим Валдай»
«Аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети»
Последний шанс, хоть и не хотелось набирать, «Мамочка»
«Аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети»
- Да, что вы, млять, все делаете? Нахера вам телефоны!?
В сердцах, банкир со всей силы метнул телефон в стену, как раз туда, где стояла и смотрела на него Леночка. Ее зрачки были белыми, как снег, лицо обвисшее, рот чуть приоткрыт. Она пошла прямиком на, разом побледневшего, толстяка. Тот попятился и запнулся об угол красивого и пышного ковра. Упав на спину, банкир постарался сразу же встать, но для него это было не так легко. Подобно черепахе, Борис Сергеевич пытался перевернуться на бок и помочь тяжелому телу руками. Подобно кукле-неваляшке, его опрокидывало обратно. Банкир визжал, словно связанный боров, завидевший мясника, или волка. Скорее волка, увидь он его, точно бы визжал. Леночка не спешила, она медленно шла, волоча ногами, страшные глаза неустанно следили за движениями толстяка. Тогда Борис Сергеевич принялся кричать и звать на помощь. Но, полная шумоизоляция знала свое дело, да и некому было услышать его в этом мертвом доме. Равно, как и криков от боли и ужаса, когда Леночка добралась до рыхлых покрытых целлюлитом ляшек и впилась зубами в Борисово мужское начало.
Место, более известное среди живых, как «Чистилище». Безвременье
Алиса не верила, что умерла. Она, как ни в чем не бывало, сидела в кабинете на мягком диване и пила кофе с молоком. Ну и что с того, что диван в кабинете материализовался прямо из воздуха? Самый, что ни на есть обыкновенный диван – мягкий, удобный. Девочку совершенно не смущало, что напротив сидела ее родная бабушка по отцовской линии. Даром, что бабушку свою она никогда не видела. Любовь Алексеевна тоже пила кофе, ароматный и терпкий. И где только она его в этом месте доставала? Может, тоже материализовала из пустоты? Если так, то она, наверное, и на большее способна? Видно же было, как Крапнек побаивается ее, даже не зашел вслед за Алисой в комнату. Хотя, что ему, на самом деле тут делать?
- Крапнек не вхож в эти стены, - прочитав мысли Алисы, сказала Любовь Алексеевна.
- А кто он вообще такой? – поинтересовалась девочка, чертыхнувшись про себя, что забыла, как любят здесь все читать чужие мысли.