Эммелина кивнула, не сводя глаз с искрящегося в свете одинокой свечи волшебного песка за стеклянным корпусом.
— Ты запомнила, что я рассказывал тебе о шкатулке? — голос Сириуса стал твёрдым. Эммелина изумлённо уставилась на Блэка.
— Да. Она на полке тайника. Подписано «От Меме».
— Я верю, что это порт-ключ. Ты тоже верь. Верь всегда. Верь, что всё получится! — сжав её пальцы, пылко произнёс Сириус. — А мои слова про неизменное прошлое… Чихать на них! Да! Точно! Забудь! Ты всегда была сильнее меня. Кто, если не ты? Знаешь, у меня есть теория, Эмс. Насчёт чашки. Парадокс такой… Мы с ребятами обсуждали недавно…
— Тот, что о чаинках, которые при помешивании чая собираются в центре, не поддаваясь центробежной силе?(4)
Блэк запнулся на секунду, а потом его губы украсила лёгкая улыбка.
— Почти. Я вдруг задался вопросом, почему чаинка в чашке неуловима, как снитч?
Эммелина фыркнула, произнеся что-то вроде: «Опять квиддич».
Сириус выпустил её руку и прошагал в угол чердака. Что-то скользнуло по щеке. В глазах вдруг помутнело, будто он смотрел на факел через завесу дыма.
Ладонь Эммелины прижалась к его спине между лопатками.
— Береги себя.
— Ты тоже, Эмс. Второй факел тебе пригодится. Когда… в общем, если я не вернусь, то действуй по обстоятельствам.
— Что значит, если ты не вернёшься? Погоди, Сириус!
Он мигом обернулся в пса, схватил зубами факел с тумбочки и выскочил в круглое окно навстречу неизбежной судьбе. Створка за ним закрылась.
Из-за рассеивающихся облаков показала надкусанный бок луна.
Комментарий к Глава 18. И снова суббота
1) Денбрас — сказочный великан из корнуэлльского фольклора.
2) Согласно английскому суеверию, чтобы месяц был удачным, нужно в первый его день прокричать: “Rabbit, rabbit, rabbit!”, а для пущего эффекта делать это лучше в трубу.
3) В волшебном мире существует книга «Волшебники — с Нептуна, волшебницы — с Сатурна», отсылка Роулинг к изданному в реальном мире бестселлеру Джона Грея «Мужчины — с Марса, женщины — с Венеры».
4) Парадокс чайного листа — физический парадокс, заключающийся в том, что при размешивании чая в чашке круговыми движениями, мы наблюдаем, как чаинки собираются в центре чашки на дне, в то время как «здравый смысл» указывает нам на то, что под действием центробежной силы они должны разместиться по краям.
========== Глава 19. И снова воскресенье ==========
«Вчера все мои проблемы казались такими далёкими,
А сегодня я не представляю своей жизни без них.
О, я верю во вчерашний день»,
— «Yesterday» — «The Beatles»
Многие на курсе были убеждены, что больше всего староста Равенкло любила учиться и командовать, однако они заблуждались. Эммелина не могла представить себе жизнь без рисования, поэтому с потаённой радостью приняла предложение Гилдероя о ведении стенгазеты. Она обожала это особое чувство, когда вдохновение накрывает с головой, и мышцы правой руки начинают нагреваться от работы. В такие минуты забываешь обо всём на свете, теряешь счёт времени. Студенты факультета Ровены лучше прочих понимали ценность уединения, когда ничто и никто не отвлекает творца от его труда. Подруга Эммелины Амелия иногда приносила ей еду в спальню девочек, если Эмс была поглощена рисованием и забывала об обеде. Амелия заглядывала ей через плечо, но никогда не комментировала работу, если её не попросить прямо.
Помимо непосредственных обязанностей по оформлению школьной стенгазеты Эммелина рисовала комиксы, и этот страшный секрет должен был покинуть Хогвартс вместе с ней. Её разум был поглощён фантастическими персонажами в старомодных зачарованных доспехах, летящих мантиях, широкополых шляпах, но большинство колдунов и чародеек оставались… безликими. Эммелина с трудом представляла конкретные внешние черты, поэтому без зазрения совести награждала своих героев лицами однокурсников.
Так героиня её комикса — волшебница, правнучка Мерлина, с серым книзлом Кардиналом в качестве спутника — была очень похожа на Амелию, а чёрный маг, главный антагонист, напоминал Эйвери и так же противно ухмылялся на страницах, как слизеринец в жизни. Но тяжелее всего Эммелине давался красавец драконоборец из выдуманной ею страны, потому что он должен был обладать идеальными чертами лица, периодически печально улыбаться и задумчиво смотреть вдаль в течение трёх страниц комикса, пока правнучка Мерлина повествовала ему о своих похождениях. Эммелина нашла подходящий типаж: Сириус Блэк мог бы подарить своё лицо её прекрасному драконоборцу, если бы хоть на минуту попытался сохранить физиономию серьёзной. У него были чуть вьющиеся чёрные волосы, высокие скулы, волевой подбородок и поразительные блестящие серые глаза. Он был чудовищно хорош собой и совершенно невыносим при общении. Остроты сыпались из него, как огневицы из дырявого кармана Хагрида. Ни секунды покоя! Глядя на Сириуса, в какой-то миг Эммелина испытывала непреодолимое желание отвернуться, словно своей живой мимикой неунывающий Блэк портил шедевр мастеров прошлого.
Но вот настал день, когда Сириус стал её идеальным борцом с чудовищами. Он печально улыбался, кивал собственным мыслям и превосходно владел собой, рассказывая о трёх неделях в доме профессора Зобраста. Он создавал впечатление человека, который очень устал. Блэк больше не излучал энергию бесшабашного парня, который мог бы пробежать пять миль и не сбить дыхание. Нечестивый блеск исчез из его глаз. Он стал безжизненным, как её картинки.
У неё была сотня вопросов к нему, его рассказ выходил за рамки реальности, но она верила, верила безоговорочно, ещё до того, как Сириус показал ей хроноворот.
Она знала: он говорил правду, так же как то, что Сириус Блэк не вернётся на чердак, пора было это признать.
Когда откуда-то снизу раздались крики, Эммелина взвилась на ноги, отшатнувшись в угол комнатушки. Пальцы обхватили край тумбочки.
Блэк предупреждал, что так будет. Смеркуты теперь в доме. И что же ей делать? Сидеть на чердаке, как садовому гному в сапоге? Ждать и надеяться, что следующая ночь будет лунная? Вздрагивать от каждого шороха, потому что голодная тварь может оказаться прямо за порогом? Нет! Этого не будет!
Выждав около двух часов, Эммелина проглотила слёзы и взяла себя в руки. Она не умрёт здесь! Она собрала волосы в пучок, закатала рукава и накинула цепочку хроноворота на шею.
Сириус прав: она справится! Осталось только как-то сдвинуть тяжеленный сундук, подпирающий дверь чердака. Эммелина примерялась к нему так и эдак, гадая, с какой стороны его толкнуть. В итоге она налегла на стену, вытянула ноги, насколько позволяло расстояние, и упёрлась в боковую часть сундука ступнями. Эммелина постаралась выпрямить колени. Махина перед дверью немного сдвинулась. Полы, основательно подточенные термитами, заскрипели, а через щели между досками взлетела древесная труха. Вэнс поднажала, облокотившись на стену лопатками. Позвонки горели. Голени напряглись.
— Давай же! — воскликнула Эммелина, и с последним рывком ей удалось расчистить путь — сундук отъехал в сторону. Она взяла факел, и тот вспыхнул ярким оранжевым огнём. Эммелина открыла дверь и тут же выставила в проём факел.
Чисто. Первый же шаг…
Внезапно доска под ней треснула и раскололась, а пятка Эммелина ушла в зазубренную дыру, оцарапавшись о грубые края. Вэнс зашипела от боли, помянув престарелую родственницу Мерлина ещё пару раз. Этот дом не собирался отпускать кого-то так просто. Может сдаться, что их семёрка — не первая в нём за десять лет. Смеркуты ничего не оставляют после себя. Ничто не исключает того, что в особняке Зобраста побывал кто-то ещё — другие несчастные. Один из них взял палочку профессора и вошёл с ней в лабиринт. Кто знает, вдруг палочка лежит где-то в его коридорах… Или перепутал шкатулки в тайнике. Может, Блэк тоже ошибался.