Глянул вниз, осмотрел себя повнимательнее и тихо обмер. Для порядка таки мамашей назвал, но все равно после угреб, и даже целых два раза. Вот и веди после этого борьбу с генетическими уродствами...
Так что давай, Иванович, делать ноги и мотать со мной отседова помаленьку. А то и тебя угребет какая-нибудь нашенская малолетка – в “регулярке”, сопля соплей, а по возвращение во Флеминга проснешься в объятиях со старухой…
– И куда же всем нам выходит мотать?
– Известно куда.
– Нет, “не-а” я тебе говорю. Лучше сперва третью сигареточку от уголечка второй присмалю...
– Так ты, дурашка, по хорошему не пойдешь? Ты что же, все пива с нуклеинами не насосался? Тогда знай, пойду на скандал: сперва тихий, домашний, а затем пару раз тебя охранник Коленька своим металло-каустическим “демократизатором” протянет по спинке, чтобы не бычился, да так, что и жопа хрустиком выйдет.
Ты тогда не только по своей воле в подсобку пойдешь, а вползешь за мной на коленях... Ну, так как, начинать мне кричать истерику или нет?!.
– Подожди, оглашенная, дай хоть третью паршивую докурю. Ясно дело, и табачишко дрянь, и здоровье уже не то. Но что говорить, вставляет да и засасывает: затяжка как выгребная яма, а все равно, как в прорубь башкой с одури. Но это дело привычное. А о своем Флеминге расторопола бы: что за напасть такая? Это что, вроде как подковырка-пломба на зубах у гнилого времени?..
– Нет, зяблик мой наполоханный. Держи эту игрушку покруче!.. Если это и пломба, то для всего тебя, со всеми твоими потрохами и трахомудиями.
Понимаешь, после Чернобыля время как бы расквасило. Ты еще, помнится, сам нам о том на своих уроках рассказывал. И даже называл это по научному – “флюктуациями времени”...
Но тот, кто тебе самому о них в свою очередь рассказал, ни бельмеса о том толком не ведал. Ведь как все тогда все себе представляли: полчаса вперед, треть тысячелетия назад – и всего-то. А вышло-то по другому...
Вот представь, что ты – маленькая фигурка на определенной шахматной доске, а эта шахматная доска – твое-мое регулярное время, называй это реальностью, в которой сейчас с тобой маемся. Так вот, в этой реальности каждый из нас, фигурок, как бы на своем единственном месте, в своей собственной клеточке пребывает. Сам как хочет на ней, так и поступает до последних дней своей жизни...
А тут вдруг взяло и из-под двоих нас одновременно обе регулярные клеточки вымело, и перенесло наши фигурки на другую шахматную доску. И все бы в том ничего, да только оба мы размещены на одной единственной общей клеточке...
И хоть мы там детей с тобой от тоски неотвязной делаем и даже запускаем космические корабли, а все равно нам от друг дружки не отвязаться.
Как не крути, а оба мы – единое целое. Такие вот пироги с котятами...
Так что, когда ты в очередной раз из времени Флеминга выпал, тут же и меня сюда за тобой занесло. А в этой идиотской регулярке совершенно неожиданно я оказалась отнюдь не матерью-героиней, и от вздобности своей да от глупости бабьей вмиг подпала под пьяных кобелей, как под пилу-циркулярку какую...
Ведь для того, чтобы мне во Флеминг вернуться, надо и тебя с собой воротить. А возвратиться нам с тобой туда предстоит по-особому, тем же чином-образом, как и входили мы во Флеминг впервые: в коитус вульгариусе.
Такого правильного тебя, Мордехай, за просто так в очередной раз во Флеминга не пропустят. Требуются те же обстоятельства, но если не прилагать толковых усилий – даже не твоих, кобелиных, а чисто моих, женских, то вместе здесь мы навсегда и зачахнем...
Вот и приучила я всех здесь к тому, что я своя в доску сексдозволенная хотелка, потому, что именно в подсобке этого бара и скрыт переход в инореальность Флеминга. А она – одна для нас толком родная.
И пусть скептики и нытики гундосят, что реальность Флеминга не стабильна и самосворачимая, но ведь не сегодня, Иванович, не сегодня...
Всей бодяги хватит на добрых сорок тысячелетий. Таков чертов период чернобыльского полураспада. Суди по стронцию. О нем-то хоть в регулярке знают, тогда как о флюктуационных временных петлях – ни капочки. Наверное, потому, что человецы так долго не живут даже в сказках.
А нам Флеминга на наш век хватит. И правнукам нашим достанется. Иное дело, что иногда выносит из Зоны, если честно, то черти куда, но зато, Мордехайчик, вместе. Вместе, мерзавец! Слышишь ты, что я тебе говорю? – в голосе Ольге показалось что-то привычным, домашним, привязчивым...