"Напоминай себе об этом почаще", — шепнул внутренний голос.
— Объявляю совет открытым, — девушка стукнула любимым карандашом по макушке светлого. — На обсуждении вопрос: какого Люцифера я не могу найти Зеркало?!
Алхаст пожал плечами и довольно зажмурился, когда Лаэли запустила тонкие пальцы в его светлые волосы.
— Госпожа председатель, вы дискри… дискре… короче, мешаете мне думать.
— Это пряник. Скоро будет кнут. Ребята, шевелите серыми клеточками, будьте человеками!
— Ха-ха, — вяло ответствовал я. Пусть побесится. Отчего-то меня опять тянет разозлить рыжую ведьму.
— Ладно, — она откинулась назад, рассуждая вслух. — Они — эти Дети Мимира — скрывают положение Зеркала. Не знаю, как им это удается: Хаос раньше чувствовал эти изменения в структуре, а тут глохнет.
— Каков сосуд, таков и Хаос.
— Ась? — она приложила ладонь ковшиком к уху, рассмеялась.
В нашей маленькой команде уже не секрет, что девочка отдала себя Хаосу за право пользоваться его силами. Глупая. Знать, что пройдет ещё пять, от силы семь лет — и её душу поглотит предвечная стихия, и при этом — улыбаться!
Глупая…
Я узнал об этом, когда влез в её мысли — тогда, в Асгарде. До сих пор лицо горит при воспоминании об этом. Ну, идиот я был. Сейчас поумнел, конечно… А Алхасту она рассказала сама.
— У меня есть пара идей на этот случай.
— Кто бы сомневался, смоква ты наша плодотворная…
Не обращая внимания на комплименты, я объяснил, в чем состояла затея. Известие о том, что придется применять некромантию, оба приняли, не моргнув глазом, но вот солгать свежевоскрешенному зомби, который при жизни пытался несколько раз нас отправить в мир иной — ни за что!
Пылая синим пламенем, мы с девчонкой приводили друг другу нечленораздельные аргументы, но, в конце концов, здравый смысл (я, то есть) победил. Затем добрый час убили на угрозы снова запереть Алхаста в кладовке, если он увяжется за нами. Кампания на Ёрсе могла занять много времени, кто же будет объяснять всем жаждущим, что некие Кенррет и Стрекоза не провалились наконец-то в Хель, а всего лишь занимаются курсовой?
Тут уже пришлось уступить место дипломатичной напарнице. И она одолела неуступчивое эльфийское сердце, наобещав ему вагон и маленькую тележку бонусов по возвращении. Типа вести дорожный дневник и записывать туда количество вдохов и выдохов.
ЛАЭЛИ
Алхаст, вот смешной, умудряется ревновать меня ко всем придорожным столбам. Даже к такому, как Кенррет. Хотя сомневаюсь, что последний начнет воспринимать меня как девушку, даже станцуй я перед ним знойную джигу-дрыгу, прикрытая одним румянцем.
Ревновал голубоглазый Архимаг по-партизански. То есть молча, с чувством собственного достоинства и… молча. Однажды я ему популярно объяснила, что в таких случаях я могу с тем же успехом пообщаться и с холодильником, который также чувствителен и разговорчив. Подействовало.
Развлекаясь подобными мыслями, я ждала, пока дроу закончит читать заклятье (или ругаться), ползая на коленях по свежей весенней грязи. Выяснив, что я смыслю в некромантии не больше Эммы, он взял на себя всю подготовку ритуала воскрешения нашего знакомого Стража-голема. Tant pis pour lui(2), как говорят любители круассанов и хорошего вина.
По правде говоря, это была обычная Sigulum Aemeth, Печать Ангела — умопомрачительно геометрический чертеж, но использовался он не только в некромантии. Так что я могла бы тоже… но, шшш! Не прельщает что-то перспектива вымазаться по кончик носа.
— Ау, Лаэли! Где прах?
— Какой прах? — невинно осведомилась я. — Ой, тут что-то хрустнуло, когда я на камень села… Тихо-тихо, не нервничай. Шутка юмора. Вот тебе останки нашего драгоценного.
Протянула эльфу колбочку с серой пылью. Тот посмотрел на неё, потом на меня, подозревая акт терроризма.
— Ты помнишь, в чем состоит твоя роль?
— Поддерживать защитный барьер, проливать кровь, суфлировать выдающееся светило некромантии.
Шесть черных петухов покорно закатили глаза, вытянули тощие шеи. Никогда им больше не петь по утрам, не топтать куриц и не плавать в бульоне в Трапезной! Хотя, с другой стороны, хуже судьбы, чем оказаться на зубах у наших преподов (во всех смыслах), представить трудно. Так что птички вполне могут сказать мне спасибо.
Сейчас, накачанные морфием по самое кукареку, они только слабо булькали, пока я раскладывала тушки в нужных точках чертежа. Дроу тем временем стоял внутри и бубнил что-то, размахивая руками на манер ветряной мельницы и тараща глаза. Красавчик, что и говорить.
Линии чертежа неярко засветились, и первый петух распрощался с головой. Кровь не впитывалась в землю, а бежала по желобкам, напитывая чары силой.
— Раз, два, Фредди найдет тебя, три, четы… да не дергайся, чучелко!… четыре, закрывайте двери в квартире, — напевала я, обходя чертеж по кругу.
Первый в жизни некромантический ритуал — Моргана побери, как увлекательно, сейчас засну от ужаса. Ах, нет, не первый. Первый раз был в Праге, на еврейском кладбище, в обществе полуистлевших Сар и Абрамчиков.
А знаете ли вы, что очень-очень редко магические ритуалы вызывают всякие туманы и дымки? На самом деле это маги старательно укутывают свои творения, и вовсе не из лишней скромности. Куда там! Скромный маг — это нечто вроде честного чиновника. В процессе колдовства чародею приходится принимать позы, ужасающие цирковых акробатов — чтобы их собственные энергетические узлы (чакры, если хотите) вошли в нужный тон с узлами чертежа.
Глядя, как дроу выполняет ласточку, держась при этом левой рукой за правое ухо, я преспокойно достала фотоаппарат. Папарацци за рабо… а, чертов эльф, вытащил батарейки!
— Лаэли! — сердитый окрик.
Бегу, лечу, спотыкаюсь, ага.
Свежеоживленный голем стоял в луже, тупо глядя на окружающий мир. Прикрыв глаза ладошкой, я протянула ему темно-серую робу.
— Одевайся.
Он послушно влез в хламиду — и даже в рукавах не запутался, вот умничка. Принюхался к вороту. Да-да, понимаю, не Rock&Rose, но стащили мы это из лаборатории Ксавье, так что жаловаться бесполезно.
— Кто ты? — спросила у бывшего Стража.
Согласно нашему гениальному плану, воскрешенного голема лишили памяти, оставив лишь какие-то намеки. Дар, чтобы не пробуждать ненужных ассоциаций, упаковался в тени и маячил за спиной Стража, делая мне угрожающие знаки.
ДАРМ'РИСС
— Я — слуга, — медленно выговорил горе-голем. — Кто ты?
— Вопросы здесь задаю я, — заявила девчонка. — Чей ты слуга?
— Мимира.
Давай, давай… хорошо ведешь, рыжая, не сбейся!
Руки, однако, подмерзли после двухчасового рисования чертежа, и я отчаянно закрутил пальцами, восстанавливая кровообращение. Лаэли нахмурилась и вздернула нос к ночному небу. Чего я сделал-то?..
— Что ты делаешь, Слуга?
— Служу.
Големы славятся своей непоколебимой логикой.
— Как?
— Хорошо? — неуверенно предположил Страж.
— Это вряд ли, — рыжая скрестила руки на груди, стараясь выглядеть суровой. Никогда у неё это не получалось — улыбка, уходя с губ, светилась в глазах.
Надо было на неё противогаз одеть.
— Слуга, ты плохо выполняешь свои обязанности. Мимир недоволен тобой. Что?
Не расслышав ничего интригующего в его квакании, девушка продолжила импровизировать.
— Ты оставил свой пост. Бросил… стражу…
При последнем слове чернобородый голем поднял ладони к лицу, глядя на них. Вспоминает.
Я затаил дыхание… сейчас…
— Я вернусь на пост, — тихо сказал Страж.
— Мимир больше не доверяет тебе.
— Он нашел другого Стража?
— Да, — ляпнула Лаэли. — Но он вернет эту должность тебе, если… если будет снова уверен. Иди на свой пост, я прослежу за тобой.