Впрочем, это тоже глупо, одернула себя Мейбл, потому что сегодняшняя утренняя неловкая сцена наверняка навсегда отобьет у Ричарда охоту приносить мне чай в постель. Да мне этого и не хочется, и вообще, в происшедшем виноват только он один. Он не имел права врываться в мою спальню. То, что мистер Барраклоу любовник Одри, еще не дает ему права заходить ко мне в комнату и усаживаться на кровать.
И все же… Все же, как ни трудно в этом признаться, оказалось очень приятно хотя бы ненадолго почувствовать себя женщиной, которую холят и лелеют и которой приносят чай в постель. Возможно, все дело в том, что никогда еще ни один мужчина не заботился обо мне таким образом, с затаенной болью подумала Мейбл. Так же, как ни один мужчина не касался рукой моих грудей, не ласкал их, не целовал, дразня губами чувствительные соски, пока они не напрягутся от возбуждения… Пока от возбуждения не затрепещет все мое тело.
Мейбл ужаснулась и мысленно приказала себе прекратить. Она не имеет права на подобные мысли, абсолютно никакого права.
Спустившись на кухню, хозяйка дома обнаружила, что стол уже накрыт к завтраку, более того, в кухне витает восхитительный запах свежесваренного кофе. Больше всего ее обрадовал тот факт, что Ричарда здесь нет, только Одри. Мейбл с удовольствием вдохнула бодрящий аромат.
– Ты молодец, милая, спасибо, что приготовила завтрак. Не знаю, что со мной случилось, но я здорово проспала.
Она надеялась, что дочь, которая в это время доставала что-то из буфета, не оглянется и не заметит выражения ее глаз. Ричард принадлежит Одри, и Мейбл чувствовала себя виноватой, словно своей реакцией на него предавала дочь.
– Не благодари меня, – улыбнулась Одри, доставая пачку своих любимых бисквитов. – Это была идея Ричарда. Ты не представляешь, какой он деспот. Заявил, что меня, видите ли, слишком долго баловали, и пришло время кому-нибудь немного позаботиться и о тебе.
У Мейбл буквально отвисла челюсть, она густо покраснела. Что за игру затеял этот Ричард? Он не похож на неуверенного в себе мужчину, прибегающего к разного рода уловкам, чтобы завоевать внимание женщины. Хотя, с другой стороны, коль скоро он в таком возрасте связался с молоденькой девушкой, у него определенно есть серьезные психологические проблемы.
И все же мистер Барраклоу производит впечатление вполне зрелого человека, способного прекрасно справляться и с окружающими, и с самим собой.
Возможно, так оно и есть, и Ричард – из тех мужчин, которые любят контролировать чувства других, а кто может для этого быть более удобным объектом, чем только что вышедшая из-под родительской опеки девушка? К примеру, зрелой женщиной управлять гораздо труднее, а некоторыми так и вовсе невозможно, потому что у них за плечами немалый жизненный опыт.
– Кстати, где наш гость? – спросила Мейбл, пытаясь привести в порядок мысли.
– Отправился в магазин купить писчей бумаги. Скоро должен вернуться.
Мейбл достала хлеб и положила на доску.
– Мам, ты собираешься поджарить тосты? – спросила Одри. – Я бы не отказалась и от яичницы-болтуньи.
– В таком случае вставай к плите, – произнес от дверей мужской голос. – Знаете, вы слишком избаловали дочь, – обратился Ричард к Мейбл, входя в кухню. Не дав женщине возможности возразить, он взял у нее из рук кухонный нож. – Пусть Одри готовит завтрак, а вы садитесь.
Мейбл машинально повиновалась. Она ничего не понимала. Ричард обращался с Одри не как с любовницей, а как с ребенком. Да, она знала, что была склонна баловать Одри, но зато дед был чересчур требователен к девочке. Отец Мейбл придерживался старомодных взглядов, считал, что женщина должна ходить перед мужчиной на задних лапках. Как-то само собой вышло, что, уступая отцу, Мейбл стала так же вести себя и с Одри, хотя, конечно, позаботилась, чтобы дочь усвоила хотя бы азы домоводства и умела себя обслужить.
– Прости, мама. Ричард прав. Ты действительно меня избаловала, – сказала Одри. Взяв ломоть хлеба, только что отрезанный Ричардом, она с восхищением воскликнула: – О, домашний хлеб! Здорово! Знаешь, в университете я очень тосковала по твоей стряпне. – Обратившись к Ричарду, она пояснила: – Мама отлично готовит. Честно говоря, она все делает отлично. – Девушка порывисто обняла мать и чмокнула в лоб. – Кстати, мам, можно позаимствовать твою машину? Если ты поедешь с Ричардом, она тебе не понадобится, а мне, наоборот, очень пригодится, раз я собираюсь навестить Дебби. Мейбл нехотя кивнула.
– Бери, но только обращайся с ней бережно и не вздумай истратить весь бензин и вернуть мне машину с пустым баком, а также…
– Верни сиденье в прежнее положение, – закончила Одри. – Разве я виновата, что мои ноги длиннее твоих? Ну хорошо, хорошо, я все поняла.
– Поняла – да, но вот восприняла ли? – лукаво поинтересовалась Мейбл.
– Если Одри – типичный представитель своей возрастной группы, то на последний вопрос ответ отрицательный, – подсказал Ричард. Он поставил на стол тарелку с аппетитно подрумянившимися тостами и пояснил: – У меня четверо племянников-подростков: у одной сестры двое девятнадцатилетних близнецов, у другой – одному ребенку девятнадцать, второму – пятнадцать. Вероятно, в отрочестве и юности все мы без исключения бываем эгоистами, но когда становимся старше, об этом забываешь.
– Вы только послушайте этого дедулю, – поддразнила Одри. – Я и не знала, Ричард, что у тебя есть племянники. А много у тебя еще родни? – Она намазала тост толстым слоем масла и облизала пальцы. Иногда Одри вела себя как маленькая.
– Не очень. Родители умерли, у меня есть обычный набор кузенов и кузин, пара дядюшек и все.
– Странно, что ты до сих пор не женат, – заметила Одри.
Мейбл невольно ахнула и всплеснула руками, но дочь и бровью не повела. По-видимому, в современных взаимоотношениях тактичность не считается важным элементом.
Странно, подумала Мейбл, мне бы следовало радоваться, что самолюбию Ричарда нанесен удар, пусть и непреднамеренный, так почему же я испытываю потребность щадить чувства Ричарда? Ведь поначалу, узнав о большой разнице в возрасте между Ричардом и Одри, я очень волновалась за дочь и стремилась оградить ее от страданий. Чтобы удержаться и не одернуть Одри вслух за бестактность, Мейбл снова прикусила губу, болевшую еще со вчерашнего дня.
– Ты находишь это странным? Наверное, я просто не встретил подходящую женщину в подходящее время. По молодости я не стремился остепениться, слишком много всего хотелось сделать, прежде чем связывать себя женой и детьми, а потом… Что ж, вероятно, правду говорят, будто с возрастом человек становится все более разборчивым и уже не согласен довольствоваться абы чем.
Что это: простая констатация факта или скрытое предостережение для Одри, чтобы она не рассчитывала на прочные отношения, на брак?
Слова Ричарда принесли Мейбл странное облегчение, и, пытаясь оправдаться перед собственной совестью, она сказала себе, что печется исключительно об интересах Одри, а все остальное ее вовсе не интересует.
Когда они, наконец, были готовы отправиться в дорогу, время уже близилось к полудню. Одри для визита к подруге выбрала непритязательный наряд: джемпер из меланжевой пряжи, старенькие джинсы, ладно сидевшие на ее стройных длинных ножках, и шерстяные гетры – и при всем при том ухитрилась выглядеть сногсшибательно.
Мейбл с завистью проводила дочь взглядом. Когда ей было столько лет, сколько сейчас Одри, у нее не было и десятой доли этой уверенности в себе. Да что вспоминать юность, у нее и сейчас нет и десятой доли уверенности в себе, которой обладает Одри. Она мысленно сравнила одежду Одри с собственным скромным, но практичным нарядом. Что греха таить, рядом с дочерью она выглядит уныло и скучно, как серый воробышек рядом с яркой тропической птицей.