— Я понял. У нас есть пара подозреваемых, но пока ничего конкретного, — Волк замолчал на секунду, потом добавил: — Мне кажется, что это не простое похищение. Кто-то явно хотел, чтобы ты узнал о её исчезновении. Это не случайность, они хотят подтолкнуть тебя к определённым действиям.
— Думаешь, это может быть ловушка?
— Возможно, — ответил Волк. — Они могут использовать Наоми, чтобы выманить тебя. Будь готов к любому сценарию.
Я сжал зубы. Ловушка или нет, я не собирался стоять в стороне. Если они думают, что я буду сидеть сложа руки, они ошибаются.
— У меня есть пара мыслей, как это может быть связано с Абэ и его людьми, — сказал я, чувствуя, как внутри начинает подниматься ярость. — Они не просто угрожают мне. Теперь это личное. Найди эту машину, и как только узнаешь, где её держат, дай мне знать.
— Конечно, Кенджи. Держись. Мы их найдём.
Я положил телефон и на мгновение закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Битва только начиналась, и ставки были выше, чем когда-либо.
Ночной Токио мерцал огнями, пролетающими мимо, как тени прошлого. Он сидел за рулём, наблюдая за тем, как пустынные улицы города растворяются в свете фар. Он сжимал руль, едва замечая, как его пальцы побелели от напряжения. Мысли о мести не покидали его уже долгое время, как навязчивая мелодия, которую невозможно изгнать из головы.
Месть — дело тонкое. Это не просто акт возмездия. Это искусство. Она должна быть продумана до мельчайших деталей, каждый ход — это новый штрих в картине, которую он тщательно писал уже несколько месяцев. Он никогда не считал себя жестоким человеком, но этот случай был исключением. Когда-то он верил, что справедливость имеет свои пути, но после того, что сделал Кенджи, единственной справедливостью осталась месть.
Кенджи. Имя вызывало горечь, как отравленный напиток, который всё ещё жжёт внутри. Однажды тот человек унизил его, оставил рубец, который никогда не заживёт. Это была не просто обида — это был вызов, который нельзя оставить без ответа. И вот теперь, после стольких недель ожидания и подготовки, у него появился шанс сделать ответный удар. Но этот удар не должен был быть мгновенным. Нет, он хотел, чтобы Кенджи почувствовал боль так же глубоко, как он сам её чувствовал тогда.
Он посмотрел в зеркало заднего вида, его взгляд упал на заднее сиденье, где сидела Наоми, неподвижная, связанная, с заклеенным ртом. Она была ключом к его плану, инструментом, с помощью которого он собирался разрушить Кенджи. Но это была не просто бессмысленная жестокость. Это был акт баланса — весы справедливости, которые он собирался восстановить.
Месть — это не про насилие, думал он, слегка ухмыляясь. Это про душевное равновесие. Кенджи должен понять, что каждый поступок имеет последствия. И эти последствия могут быть намного болезненнее, чем можно представить. Пусть эта ночь станет началом его страданий.
Он знал, что Кенджи будет искать её, метаться в панике, не понимая, кто за этим стоит. Это было частью плана. Волнение, страх, паранойя — это только начало. Кенджи должен был почувствовать ту беспомощность, которую он сам когда-то внушил ему.
Человек свернул на узкую улицу, скрытую от главных проспектов. Его сердце стучало ровно и холодно, словно всё происходящее было давно спланированной шахматной партией. Он не спешил — в этом не было нужды. Месть, как хорошее вино, должна зреть. Она будет слаще, когда придёт момент, и Кенджи наконец поймёт, кто стоял за всем этим.
Теперь всё зависело от времени.
Он видел, как его пленница пытается отчаянно вырваться. Его это только забавляло.
Собрав все силы, Наоми наконец-то сумела сорвать клейкую ленту с губ. Дыхание девушкибыло тяжёлым, грудь вздымалась, и гнев, копившийся внутри, прорвался наружу:
— Отпусти меня, ты больной ублюдок! — закричала она, голос её дрожал от страха и ярости. — Ты за это ответишь! Кенджи уже наверняка тебя ищет! Тебе не уйти!
Но человек за рулём лишь рассмеялся, хрипло и холодно, словно её слова не имели для него никакого значения. Этот смех был полон презрения и удовлетворения от контроля над ситуацией.
— Ищет? — с насмешкой проговорил он, не отрывая глаз от дороги. — Пусть ищет. Он найдёт тебя слишком поздно. Ты ведь не доживёшь до рассвета.
Слова прозвучали спокойно, буднично, как будто он говорил о какой-то мелочи. В его голосе не было ни капли эмоций, ни сожаления, ни колебаний.
Наоми застыла. Её дыхание на мгновение сбилось, когда реальность его угрозы дошла до неё. Её тело напряглось от страха, но она пыталась не показать слабость.