Волк заехал за Качуми, потом за мной и мы двинули в поместье Ямато. Добрались быстро. Прошли охрану. Волк остался снаружи, я мы с матерью пошли по длинным коридорам поместья. Внутри меня всё кипело от эмоций. Мы прошли через парадные двери, которые открыли перед нами охранники, и направились к лестнице, ведущей на этаж, где находился он — мой отец. Мать шла рядом, старая, хрупкая Качуми, но её шаги были уверенными, хотя руки мелко дрожали. Её глаза выдавали волнение, которое она пыталась скрыть. Я чувствовал, как её дыхание становилось тяжелее с каждым шагом, но она не остановилась, ни разу не повернулась назад.
Когда мы добрались до нужного этажа, нам открыл один из помощников, и мы вошли в просторную комнату. Ямато стоял посреди комнаты, делая простые упражнения, разминался. С последней нашей встречи о выглядел уже гораздо лучше. Он больше уже не лежал прикованным к постели, его движения были бодрыми, полными энергии. Для своего возраста он выглядел удивительно сильным. Лёгкое потрескивание паркета под его шагами казалось почти символом его возвращающейся силы.
— Кенджи, — коротко произнёс он, обернувшись ко мне. На лице появилась улыбка, но она была деловой, даже немного сухой, как у человека, который привык решать вопросы без лишних эмоций. — Рад видеть тебя. Я намерен поскорее вернуться в кресло президента. Все эти медицинские процедуры только тормозят мои дела. Я чувствую, что сила возвращается ко мне. Не на того они напали! Нет! Я ведь им хотел помочь в жизни, они могли ничего не делать, только зарплату получать. А они вон как поступили! Ну ничего, я им устрою!
Его взгляд проскользнул мимо матери, словно она была тенью, частью интерьера, ничего не значащей. Он был полностью сосредоточен на своих планах и намерениях, как будто ни одна деталь вокруг не могла его отвлечь.
Но вдруг что-то изменилось. Ямато остановился. Замер. Он снова посмотрел на мать, на мгновение прищурил глаза, словно не поверил своим глазам. И тут его лицо начало меняться. Он узнал ее. Из-за маски холодного делового человека проглянуло нечто совершенно другое — боль, удивление, воспоминания.
— Качуми… — его голос дрогнул, он едва выговорил её имя, будто это одно слово было для него слишком тяжёлым. Лицо, которое всегда было непроницаемым и строго выверенным, вдруг исказилось эмоциями, которые он, похоже, давно пытался похоронить.
Моя мать стояла неподвижно, но в её глазах блестели слёзы, которые она больше не могла сдерживать. Я видел, как её губы дрожат, когда она наконец прошептала:
— Так много времени прошло, Ямато-сан… Я думала, что никогда больше не увижу тебя.
Ямато словно потерял дар речи. Его глаза наполнились слезами, он шагнул к ней, но тут же остановился, не веря до конца, что всё это происходит наяву.
— Ты… — его голос хрипел, и он поднял руку, как будто хотел дотронуться до неё, но не осмелился. — Ты здесь… Это ты?
Слёзы побежали по его щекам, а лицо смягчилось. Он словно на мгновение стал другим человеком — не тем суровым главой корпорации, а мужчиной, который когда-то потерял свою любовь.
Качуми всхлипнула и, наконец, подошла к нему. Они стояли напротив друг друга, как две души, разлучённые годами, но нашедшие путь назад. В один миг между ними вновь вспыхнуло то старое забытое чувство, сжигая все обиды и недомолвки, все то, что стало причиной их расставания.
Ямато, не в силах сдерживать эмоции, сделал шаг вперёд и, не дождавшись ответа, обнял Качуми. Она мгновенно уткнулась ему в грудь, её плечи содрогались от тихих всхлипов. Их объятие было столь искренним и сильным, что на мгновение комната, казалось, замерла. Даже воздух вокруг пропитался той болью и радостью, которую они переживали в этот момент.
— Я думал, что потерял тебя навсегда, — прошептал Ямато, его голос дрожал, он слегка отстранился, чтобы посмотреть на неё. — Я искал, пытался узнать, где ты, но… Я не мог. Мне сказали…
— Не нужно слов, — мягко ответила Качуми. — Я была так глупа. И наделала много ошибок.
— Каких ошибок?
— Я должна была сказать тебе это сразу. Но я боялась. И этот страх, он все разрушил, разлучил нас.