— Мистер Лоусон, я обязан вас предупредить. Если заплатите только первый взнос, в итоге потеряете и деньги, и страховку. Поэтому устройтесь на работу, чтобы раздобыть деньжат.
— Разве кто-то обязан устраиваться на работу?
— Нет, если он намерен жить впроголодь. Даже тем, кто прозябает на пособие, приходится отрабатывать его человеко-часами.
— Вот как? — удивился Лоусон.
— Наша страховка безупречна. Мы обязуемся выплатить компенсацию и при необходимости выплачиваем ее, но так бывает лишь в случае, если ситуация развивается по неуправляемым законам непредвиденных обстоятельств. Если же речь идет о личностном факторе, мы никогда не проигрываем, а в вашем случае я не вижу ничего, кроме личностного фактора. Разве можно растворить фенилтиомочевину в городском водохранилище не преднамеренно, а случайно?
— А что, нельзя? Совсем никак?
— Такой шанс астрономически мал, если только вы не научились влиять на законы вероятности.
— Если бы научился, вы были бы в курсе, ведь я прошел всестороннюю проверку.
— Вы правы, — кивнул Фергюсон. — Чтобы попасть в водохранилище, требуется соответствующее решение, а вы не можете… вернее, не сможете его принять.
— Не смогу?
— Это практически исключено. Эффективность гипнотического вмешательства гораздо выше, чем кажется. Вы попросту не сумеете сделать то, от чего застрахованы.
— Что ж, меня это устраивает, — сказал Лоусон. — Кому же захочется растворять фенилтиомочевину в городском водохранилище?
Глядя на молодого человека, Фергюсон переживал необъяснимое дежавю. Это ему не понравилось. Он не шевельнулся и не сказал ни слова, но позволил потоку свободных ассоциаций — под которыми подразумевались ассоциации селективные — хлынуть в сознание и вскоре понял, что к чему, хотя для этого пришлось вернуться в годы нескладного пубертата. Нынешняя ситуация напоминала о старших яслях, когда он, недозрелый, сидел перед полноценным взрослым человеком и чувствовал себя неуклюжим невеждой — ведь взрослый, в отличие от подростка, имел представление о правилах игры.
Фергюсон пристально смотрел на Лоусона, но не видел в нем ничего подозрительного, если не считать необъяснимого поведения, сравнимого с повадками собаки в ночную пору. Очевидно, Лоусон не замышлял мошенничества и не испытывал никакого дискомфорта. Да, гипнотическое вмешательство гарантировало результат (если пренебречь неизбежным допуском на ошибку), но левее и выше печени, в области солнечного сплетения, там, где крупный нервный узел функционирует в гармонии с управляющими механизмами мозга, Фергюсон ощутил сжатую пружину тревоги: безошибочное указание на прямую и явную угрозу. Эта тревога говорила о том, что Фергюсон стоит на краю бездны, ведь СЛП — краеугольный камень общества и единственной альтернативой принципам бюро остается бесконтрольное использование атомной энергии. То есть персональное проклятие человечества.
Но затем к Фергюсону вернулся рассудок, а с ним логическое мышление, в прошлом сыгравшее злую шутку со многими людьми, и он понял, что одиночке — в особенности простодушному юноше — не под силу изменить положение вещей.
Самоуверенный птенец, едва вылупившийся из яслей и, разумеется, убежденный, что ему все по плечу, ведь он всегда справлялся с проблемами, не выходившими за рамки его скорлупы. Но теперь Лоусон поймет, что эта скорлупа ограждала его от реальных неприятностей.
— И еще один момент, — сказал Фергюсон. — Ваши сны.
— Что с ними не так?
— Их проверили эксперты, уделив особое внимание гипнагогическим образам. До поры до времени зафиксированные сновидения развивались по одному шаблону — с некоторыми вариациями, — но три года назад…
— Что-то изменилось?
— О да. Шаблон сохранился, но вариации исчезли.
— Разве это не означает, что я образцово нормальный человек?
— Норма — это условная величина, — насупился Фергюсон. — Неужто вы намерены шутить?
— Простите. Я недооценил вас. Знаю, теоретический образец нормальности на практике превратится в нечто чудовищное, но это удобный семантический термин. Если и существуют образцово нормальные люди, они неминуемо утратят эту характеристику под давлением внешних обстоятельств.
— Итак, вы или солгали о снах за последние годы, или сказали правду.
— Еще никто не уличал меня во лжи.
— Разных людей интересуют разные вещи. В яслях обращали внимание на одно, мы же высматриваем другое.
— Если я нежелательный клиент, просто откажите мне, и дело с концом.