— Ты так уверен? — нервно спросил Линди. — В смысле, ведь это же незаконно. Если лос-анджелесская полиция прознает, они могут отобрать у нас лицензию. — Его врожденная шведская осторожность мешалась со всегдашними сомнениями в экстрасенсорных предчувствиях Себастьяна. — Так что выкинь-ка лучше это из головы, ты становишься ничем не лучше Лотты. — Он дружелюбно хлопнул Лотту по спине. — Я всегда говорил себе, что не поддамся здешней унылой атмосфере. Мое дело чисто техническое: найти точное место, подать воздух, выкопать и чтобы при этом не распилить клиента пополам, поднять его на поверхность и передать доктору Сайну на починку. А ты, девочка, — повернулся он к Лотте, — ищешь в этом слишком уж глубокий смысл. Плюнь и забудь.
— Я замужем за человеком, который когда-то вот так же лежал под землей. — Голос Лотты приобрел неожиданную твердость. — Когда я родилась, Себастьян был мертв, и он оставался мертвым, пока мне не исполнилось двенадцать лет.
— Ну и что?
— Этот процесс, — сказала Лотта, — дал мне единственного в мире человека, которого я люблю, могу любить, а это — главное событие моей жизни.
Она обняла Себастьяна и тесно к нему прижалась.
— Пожалуйста, — сказал ей Себастьян, — загляни завтра во второй отдел Тематической публичной библиотеки. Нужно узнать как можно больше про Анарха Томаса Пика. Большая часть, наверное, уже уничтожена, но, возможно, у них еще остались самые ранние машинописные копии.
— А он что, — поинтересовался Линди, — и вправду имел такое значение?
— Да, — кивнула Лотта. — Но вот только… — Она смущенно замялась. — Боюсь я этой Библиотеки, очень боюсь. И ты, Себастьян, это прекрасно знаешь. Там настолько… да ладно, черт с ним, схожу.
— Вот уж в чем я с тобою согласен, — сказал Боб Линди. — Мне тоже не нравится это место, а я и был-то там всего один раз.
— Это все хобартовское обращение, — объяснил Себастьян. — Та же сила, что действует и здесь. Ты только, — повернулся он к Лотте, — постарайся не встречаться с главным библиотекарем, Мэвис Магайр. — Ему приходилось встречаться с этой женщиной в прошлом, и впечатления остались самые неприятные. Она показалась ему злой, стервозной и крайне недружелюбной. — Так что сразу иди во второй отдел.
«Не дай-то бог, — думал он, — что-нибудь у Лотты выйдет не так, и она наткнется на эту Магайр. Может, мне нужно бы самому… Да нет, — решил он, — найдет уж она как-нибудь дорогу. Ладно, риск не так уж и велик».
Глава вторая
А самое точное определение человека — это некая мысль, вечно пребывающая в божественном сознании.
Солнце залило комнату, и глубокий механический голос произнес:
— Ну хорошо, Эпплфорд. Время подняться и показать им, кто ты такой и на что ты способен. Большой человек Дуглас Эпплфорд, каждый это признает, я так и слышу их разговоры. Большой человек, большой талант, большая работа. Вызывающий восхищение у всех, с кем ни встретится. — Голос сделал паузу. — Ну как, проснулся?
— Да, — откликнулся Эпплфорд, еще лежа. А затем сел и прихлопнул голосистый будильник. — Доброе утро, — сказал он молчаливой квартире. — Я спал хорошо, надеюсь, и вы тоже.
Пока он недовольно вставал с кровати и брел, покачиваясь, к шкафу за умеренно грязной одеждой, в его не совсем еще проснувшемся мозгу копошилась куча проблем. Надо наконец разобраться, напомнил он сам себе, с этим Людвигом Энгом. Вчерашние завтрашние задачи стали худшими из сегодняшних. Объяснить Энгу, что из огромных тиражей его книги в мире остался всего один экземпляр. И время ему действовать, сделать то, что может сделать один лишь он. Ну и как этот Энг будет себя чувствовать? Ведь иногда изобретатели не хотят спокойно сесть и сделать свое дело. Ладно, решил он, пусть с этим разбирается Совет искоренителей. Это их проблема, а не его. Найдя измятую, с пятнами красную рубашку, он надел ее, скинув предварительно верхнюю часть пижамы. С брюками было сложнее, пришлось покопаться в корзине.
А теперь пакетик щетины.
Больше всего мне бы хотелось, думал Эпплфорд, шлепая босыми ногами к ванной, пересечь ЗСШ на трамвае. Вот бы здорово. Он умылся над раковиной, намылился клейкой пеной, открыл пакетик и уверенными движениями распределил щетину по подбородку, скулам и шее; она тут же пристала. Ну вот теперь, думал он, глядя на свое отражение, я вполне готов к этой поездке на трамвае — или буду готов, как только поглощу свою порцию согума.
Включив автоматическую согумную трубку — новейшей модели, — он принял солидную кучу и удовлетворенно вздохнул, все это время просматривая спортивные страницы «Лос-Анджелес таймс». Затем он пошел на кухню и начал наполнять испачканные тарелки; вскоре перед ним были тарелка супа, телячья отбивная, зеленый горошек, марсианский синий мох с яичным соусом и чашка горячего кофе. Все эти блюда он собрал, вытащил из-под них тарелки, проверив попутно, не видит ли кто в окно, быстро-быстро разложил всю еду по соответствующим упаковкам и попрятал их в шкаф и холодильник. На часах было восемь тридцать, до работы оставалось пятнадцать минут. Нет никакого смысла особенно торопиться, второй отдел Тематической публичной библиотеки никуда от него не убежит.
7
Иоанн Скотт Эуригена (ок. 810 — ок. 877) — средневековый богослов и философ, родился в Ирландии.