Офицер Джо Тинбейн стоял, осторожно оглядываясь по сторонам, во втором отделе Тематической публичной библиотеки в очереди к конторке заведующей. Что-то здесь его пугало, но он не мог понять что и почему.
Перед ним было еще несколько человек; он стоял, беспокойно переминаясь с ноги на ногу, и думал, как обычно, о своем браке с Бетель и своей карьере в полиции, а потом почему-то стал думать о цели жизни, об ее смысле, если таковой вообще есть, и что испытывали эти старорожденные, когда лежали под землей в гробах, и как это будет, а ведь это будет обязательно, – уменьшиться, съежиться и исчезнуть в какой-нибудь матке.
За время этих размышлений рядом появилась знакомая – девушка в длинном плаще с роскошной копной темных волос, очень хорошенькая, но, увы, замужняя. Лотта Гермес.
– Пока, – сказал он, радуясь этой встрече.
– Мне все здесь не нравится, – еле слышно прошептала Лотта. – Но Себастьяну нужна кое-какая информация.
И правда, было видно, что ей здесь очень не по себе: лицо побелело, все тело застыло в неестественной позе, стало каким-то неуклюжим.
– Да плюнь ты на все, контора и контора, – сказал Тинбейн, удивленный ее очевидным страхом; взяв Лотту за руку, он вывел ее из огромного гулкого зала в относительно спокойный коридор.
– Господи, – пожаловалась она, – мне дико не хочется встречаться с этой женщиной, с этой жуткой Магайр. Себ посоветовал мне обратиться к кому-нибудь другому, но я же никого здесь не знаю. А когда я боюсь, у меня же все мысли куда-то пропадают.
Она жалко смотрела на Тинбейна, словно взывая о помощи.
– Здесь многим становится не по себе, – заметил Тинбейн, а потом приобнял ее за талию и повел на выход.
– Не могу же я взять вот так и уйти, – испугалась Лотта. – Себ велел мне узнать про Анарха Пика.
– Да? – удивился Тинбейн.
«И с чего бы это вдруг, – подумал он, – неужели Себастьян ожидает, что Анарх вскоре возродится?»
Если так, то приезд Рэя Робертса начинал вырисовываться в несколько ином свете, даже в совершенно ином свете: это сразу объясняло, почему сейчас и почему в Лос-Анджелес.
– Дуглас Эпплфорд, – решил Тинбейн. Он знал этого человека: скучноватый чиновник, не имевший, однако, привычки артачиться, и уж всяко не такой тяжелый в обращении, как Мэвис Магайр. – Я отведу тебя к нему и представлю, – пояснил он испуганной девушке. – Мне тоже вообще-то нужно провести кое-какие исследования. По Рэю Робертсу. Так что помощь его очень пригодится.
– Ты, кажется, весь город знаешь, – облегченно улыбнулась Лотта.
Девушку будто подменили: лицо порозовело, тело распрямилось, она вновь стала живой и симпатичной. Направляя Лотту по коридору к кабинету Дугласа Эпплфорда, Тинбейн украдкой на нее поглядывал.
Придя этим утром на работу, Дуглас Эпплфорд застал свою секретаршу мисс Томсен за тем, что она пыталась избавиться – а заодно избавить и его – от высокого, мешковато одетого негра средних лет, цепко державшего под мышкой портфель.
– Ах, мистер Эпплфорд! – воскликнул этот индивидуум сухим гулким голосом, надвигаясь на Эпплфорда с протянутой для пожатия рукой. – До чего же приятно с вами, сэр, познакомиться. Прощайте, прощайте, как научил нас говорить Алекс Хобарт.
Он сверкнул ослепительной улыбкой, которая тут же исчезла, поскольку Эпплфорд остался серьезным.
– В общем-то, я очень занятой человек, – сказал Эпплфорд, проходя мимо стола мисс Томсен к двери в свой личный кабинет. – Если вы желаете поговорить, нужно назначить мне встречу в общем порядке. Здравствуйте.
Он начал, не оборачиваясь, распахивать дверь.
– Это касается Анарха Пика, – сказал высокий негр. – Я имею причину подозревать, что вы и сами интересуетесь…
– С чего это вы так думаете? – раздраженно обернулся Эпплфорд. – Я не помню, чтобы когда-нибудь проявлял интерес к этому религиозному фанатику, благополучно погребенному лет двадцать назад. А может, – вдруг осенило и передернуло его, – этот ваш Пик находится на грани возрождения?
И снова высокий негр сверкнул своей механической улыбкой – воистину механической; Дуг Эпплфорд наконец заметил узкую, но очень яркую желтую полоску, вшитую в его рукав. Этот тип был роботом, о чем и свидетельствовал, согласно закону, этот отличительный знак. Раздражение Эпплфорда резко усилилось; он питал глубокую, иррациональную неприязнь ко всем разновидностям роби и никогда не мог, да и не хотел избавиться от этого предрассудка.
– Заходите, – кинул Эпплфорд, открывая дверь в свой безупречно аккуратный кабинет.
Роби представлял здесь какого-то человека, он не имел по закону права действовать самостоятельно. Интересно, кого бы это? Какого-нибудь крупного чиновника европейского синдиката? Возможно, вполне возможно. Во всяком случае, лучше сначала узнать, а уж потом попросить его удалиться. Он дошел до своего стола и, не садясь, повернулся.