— «Глумится»? Что ты имеешь в виду? — Пит с беспокойством посмотрел на него.
— А разве внутри себя ты ни над чем не насмехаешься? — Ларс был искренне удивлен.
— Черт! Нет! Только что–то внутри меня говорит: стоишь ты дороже, чем эти почтовые переводы, что получаешь. Вот что говорит мне мой внутренний голос, и это правда. Я собираюсь решить этот вопрос когда–нибудь с Джеком Ланферманом! — Пит аж зашелся от справедливого гнева.
— Я думал, ты чувствуешь то же, что и я, — сказал Ларс.
И подумав об этом, он представил их всех, даже генерала Джорджа Мак–Фарлейна Нитца, зависимыми от того, что они делали. Залитые позором, с неизбежным ощущением вины, которая не позволяет им смотреть прямо в глаза другим.
— Давай спустимся вниз и выпьем по чашке кофе, — сказал Пит.
— Да, пора передохнуть.
Глава 5
Ларс знал, что кофейный дом как заведение имел большую историю. Это изобретение расчистило паутину в умах английских интеллектуалов во времена Сэмюэла Джонсона, развеяло туман, доставшийся им в наследство от пабов XVII века. Коварные штуки — крепкий портвейн, испанские вина с Канарских островов и эль — выработали не мудрость, не блестящий ум, не поэзию или хотя бы политическую ясность, а грязное чувство обиды, обоюдное и всепроникающее, которое позже дегенерировало в религиозный фанатизм. Все это, а также сифилис, истребило великую нацию.
Кофе обратил поток вспять. История сделала новый решительный поворот… И все из–за нескольких замерзших в снегу зерен, которые нашли защитники Вены после того, как турки были отброшены от стен города.
И вот здесь, в кабинке, держа чашку в руке, сидела маленькая симпатичная мисс Берри. Ее грудь модно выступала сквозь серебристую ткань платья. Она замахала им рукой, как только он вошел.
— Мистер Ларс, садитесь со мной, хорошо?
— Хорошо. — Вместе с Питом они протиснулись в кабинку и уселись по обе стороны от девушки.
Разглядывая мисс Берри, Пит разжал пальцы и положил свои волосатые руки на стол кабинки. Он обратился к ней:
— Послушайте, как так получается, что вы не можете вышибить эту подругу, которую он держит в парижском офисе, эту Марен, как там бишь ее зовут?
— Мистер Фрейд, — ответила мисс Берри, — я никем не интересуюсь с сексуальной точки зрения.
Ухмыльнувшись, Пит взглянул на Ларса:
— Она это искренне.
Искренность в Корпорации Ларса, какая ирония! — подумал Ларс. Ерунда.
В таком случае мисс Берри не знала, что происходило вокруг. Она была чистой воды простофилей. Как будто эра перед Падением снова была восстановлена для приблизительно четырех миллиардов граждан Западного и Восточного блоков. Та ноша, которая когда–то принадлежала всем, сейчас легла на плечи только мелких сошек. Они облегчили свое проклятие…
Но я тоже мог бы быть искренним, если бы ничего не знал. По правде, не вижу в этом особой заслуги. Ведь даже средневековый шут — прошу прощения, мисс Берри, — имел свободу ляпать языком все что попало. Ну предположим, всего на одну минутку, что мы сидим, тесно прижавшись друг к другу, все трое: две мелкие сошки мужском рода и одна блестящая серебристая простофиля — девушка, и ее главное занятие состоит в непрерывной заботе о том, чтобы ее славненькие точеные груди были видны как можно больше… Предположим, что я мог бы так же весело и беззаботно, как вы, ходить туда–сюда и не быть постоянно обязанным проводить резкую грань между тем, что я знаю, и тем, что я говорю.
Эту рану можно залечить, решил он. Больше никаких таблеток. Никаких бессонных ночей из–за невозможности — или нежелания — уснуть.
— Мисс Берри, — заговорил он. — Я действительно люблю вас. Но не поймите меня превратно. Я говорю о духовной любви. Не о плотской.
— Хорошо, — сказала мисс Берри.
— Потому что я восхищаюсь вами.
— Ты настолько восхищаешься ею, — заворчал Пит, — что не можешь лечь с ней в постель? Какое ребячество! Тебе сколько лет, Ларс? Настоящая любовь значит постель, как в браке. Разве я не прав, мисс, как там вас зовут? Если бы Ларс действительно любил влас…