— Значит можно трахаться без опасений сделать больно.
— Ошибаешься. Ты разрушаешь себя такими отношениями. И после ничего не останется. Оболочка без души.
— Кто сказал, что она у меня есть. Душа.
— Рома, душа есть у каждого. Ты не исключение.
— Ты все и всех видишь насквозь?
— Нет. Брат видел. Я нет.
Молчание. Silentium. Сделать себе еще одну татушку? Почему у него нет других татуировок? Лишь одно единственное слово. Как и у меня. Одна фраза. Он тоже сделал ее под действием отчаяния? С ним тоже случилось нечто никому не доступное? Что он вообще за человек? Что скрывает его молчание?
Молча прошли в кафе. На первом этаже здания. Оно еще закрыто. Но для Сотникова нет закрытых дверей. Сделала заказ и вышел. Вернулся с широким шерстяным шарфом. Я удивленно смотрела на его действия. Шарф цветом морской волны. И нет, это не шерсть. Нежнейший кашемир. Он накинул его мне на шею. И пожал плечами.
— Под цвет твоих глаз. В машине уже вечность валяется. Выкинуть хотел. — Ромочка ты прелесть. Не купил, но согрел. Я услышала сбой в работе своего сердечка. Вот зараза! Ну, на фига быть таким милым. Смотрю на его шею. Сегодня без тигра. Вижу, как бьется жилка. Кровь бежит по венам. Как он меня легко зажал и заворожил. Наши желания слились в одно общее. Брр. Опять.
— Часто так случаем пользуешься? — не собираюсь казаться лучше чем есть. И соответствовать ожиданиям не собираюсь. Мне интересно — он трахает все что движется?
— Я не трахаю все, что движется! — склонился и сказал это очень тихо. Из моего рта выпал кусочек булочки. Потому что да, челюсть зависла. Ведь, он только что считал мою мысль.
— Но во мне нет ничего привлекательного.
— Что ж получается я люблю именно не особенное. — протягивает руку с салфеткой и вытирает уголки моих губ. Я шутливо кусаю его за кончик пальца.
— Заботливый папочка.
— Ты очень сладкая и горячая девочка. Вот сейчас смущаешься и пытаешься это спрятать. За небрежным способом поглощать пищу. И грубыми вопросами. Даш. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы видеть, какая ты.
— Ну ладно. Умный папочка. Мне все равно. Разовая акция закончилась. Побегу. Дел, знаешь ли, тьма!
Встаю с места. Но Роман легко усаживает меня к себе на колени. Плотнее закручивает шарф на моей шее. И в самое ухо шепчет:
— Видимо, не приходилось со взрослыми дяденьками общаться. Это мне решать, разовая была акция. Или нет. Замри! — он проводит пальцами по моим ушам и шее. А затем ведет носом. И дрожь сладостного удовольствия пробегает по телу. Все же отталкиваю. Хотя очень не хочу этого делать. Я не игрушка.
Убегаю. Пора в колледж. Он должен понимать, что нас ничего не связывает. Но как же он меня вдохновил. В голове теперь такая каша из новых образов. Руки еще дрожат. И колени подкашиваются. Как легко он держал меня на руках. Как легко сдался без борьбы. Я его совратила? Или все было совсем не так.
Звонок от Артема не хочу принимать. Сбрасываю. Настырный пацан. Он никогда меня не читал. Не понимал. Не слышал. Даже быть старшим братом не тянет. А уж другом или любовником поавно. В городе в последние годы я стала отшельницей. Злобной мегерой прозвали. Артем единственный все мои выходки принимал спокойно. Но это скорее высокомерие и попытка учить меня жизни.
— Дарина. Слышишь? Что за привычка молчать! Даш!
— Да
— Даш, меня в армию забирают. Повестка пришла. Я хотел тебя увидеть. Давай встретимся. Я приеду.
— Нет. Тем, я в общаге живу. — не отошла я еще от приключения в Скайхэнде. От знакомства с генеральным директором. Поэтому и слова Артема словно из далекого далека слышу.
— Знаю, но поговорить надо. Я скучаю по тебе. Очень. У нас на набережной новую открытую площадку выстраивают. Представляешь? Даш. Ты же говорила, что здесь стало тесно и мало возможностей. Приезжай. Мы вместе решим, как жить дальше. И куда уехать.
— Не надо. Я все сказала. Просто прими мои слова.
— Ты серьезно? Я же тебя люблю. — признание звучит с дребезжанием и холодом. Артем довольно привлекательный парнишка. В нем стержня. Какого-то мужского упорства и уверенности. Но внешне он всегда привлекал внимание женской половины. Почему он так упорствует со мной, не понимаю. Никогда не понимала. Это не сомнение в самой себе. Это сомнение именно в нем. Мы могли бы нормально общаться. Но это болезненное желание меня опекать и якобы защищать! Душит. Перекрывает любые способы наладить контакт. Если брат и отец опекали, то у них было на это право. Ответственность и долг. Артем все делает иначе. Доходило до того, что он кричал и махал руками. Меня это не напугало вовсе. Ни собак, ни злобы людской не боюсь. Устала от его постоянной попытки сблизится. Сама позволила ему поверить в то, что это реально. Сама. И побег это не решает. Он поймет. Когда-нибудь поймет.