Рамси поставил ногу на шею Джону Сноу, придавил его к земле. Тот молча лежал, не дергался, а в его глазах Рамси не увидел страха или ожидания боли. Он был спокоен и безмятежен, будто ждал смерти как освобождения. Рамси загривком почуял неладное, от пристального взгляда черного бастарда внутри у него похолодело, словно шевельнулось в животе какое-то скользкое животное, вроде большого слизняка.
Но Рамси и не думал отступать. Изо всех сил он воткнул меч в грудь Джона Сноу.
Мельничиха плеснула еще пива в кружки и нарезала вяленой свинины.
— Говорили, что Красная Женщина Станниса заколдовала Лорда-Командующего и его стало невозможно убить.
Рамси хмыкнул, отрывая зубами кусок мяса от большого ломтя.
— Его убили дважды. Первый раз свои же, дозорные. Второй раз — я.
Вскрыв грудину, Рамси снял перчатку, полез голой рукой под ребра, стиснул трепещущую мышцу, обрубив кинжалом артерии, и достал из груди бастардово сердце. Оно показалось ему излишне твердым и почти обжигало руки. Оно было совсем не таким, как те, другие сердца, что он вынимал у девок. Рамси стал разглядывать его и оторопел: кровь на нем высыхала на глазах, а само сердце остывало и начало подергиваться серым пеплом. Рамси не мог поверить тому, что видел. Только что он вынул живое стучащее сердце из груди Джона Сноу — а теперь это был большой кусок угля, осыпающийся золой у него в руке. Рамси сжал кулак — и уголь треснул, распался мелкими осколками, которые тут же становились белой пылью, утекали, словно вода, сквозь пальцы, смешиваясь со снежинками, и сдувались морозным ветром с раскрытой ладони. Зима снова с силой дохнула холодом — и на руке Рамси не осталось ничего. А бастард смотрел в небо черными пустыми мертвыми глазами.
Рамси обвел взглядом двор Черного Замка. Битва была закончена.
Он подарил отцу голову Станниса Баратеона. Он хотел подарить ему голову Джона Сноу. Но то, что произошло с его сердцем в руках Рамси, заставило его передумать: до Винтерфелла путь неблизкий, и что с этой головой может произойти во время пути — лишь Иным ведомо.
— Сжечь трупы! — приказал Рамси. — А мальчишку, — он указал на безрукого красавчика, — привести в чувство, и ко мне.
Я должен понять, что за хрень тут происходит.
— Как ты смог его убить, если он был заколдован?
— Там творились странные вещи. Сердце бастарда рассыпалось пеплом в моей руке. Красная Ведьма что-то сделала с ним с помощью своего проклятого огненного бога. Что-то страшное. Но это не помешало мне убить его.
Мальчишка-дозорный был бледен от боли, ужаса и потери крови. Кто-то перевязал ему руку, замотав тряпками обрубок. Ткань намокала красным, с культи сочилось, гулко капало на пол. Рамси чувствовал кровь, запах волновал его, словно дикого зверя, заставлял, раздувая ноздри, вдыхать полной грудью чужой обморочный страх, резкую боль и кромешное отчаянье. Рамси наслаждался бы происходящим, если бы не ноющий затылок и тупая тяжесть в груди, перехватывающая горло от осознания потери, от того, что его Вонючки больше нет.
— Ты кто такой?
— Атлас, — мальчишка шевельнул бескровными губами, — стюард Лорда-Командующего.
— Что здесь произошло с твоим бастардом, Иных ему в задницу?
Стюард стиснул зубы и молчал. В другое время Рамси поиграл бы с ним. Это было бы долго, остро и увлекательно. Но сейчас он просто хотел знать, что происходит.
Рамси подошел ближе.
— Ты же понимаешь, что я могу сделать с тобой все, что захочу?
Рамси притиснул его к стене, провел рукой по лицу, красота которого была видна даже сквозь маску из разводов запекшейся крови, смешанной со снегом и слезами. Рамси склонился над ним и, почти обхватив губами мочку его уха, прошептал ласково:
— Я ведь могу отрубить тебе вторую руку. Или ногу. Или сразу все конечности. Хочешь?
Мальчишка затрясся, испарина выступила на его лбу. Рамси достал нож — короткое изогнутое лезвие, выходящее из желтой костяной рукоятки, верхняя часть с загнутым назад заостренным крюком. Рамси схватил стюарда за шею и нежно провел острием ножа по его щеке. Неглубоко, рассекая только верхний слой кожи, почти без крови.
— А могу содрать кожу с твоего миленького лица. Или воткнуть нож в твою свежую рану.
Рамси, улыбаясь, пристально смотрел в круглые от ужаса глаза мальчишки. И от этой улыбки стюарду становилось еще страшнее.
— В твоих интересах быть со мной честным и искренним. Если мне понравится твой рассказ, то, возможно, умирать тебе будет не очень больно. Ты понял?
И Рамси слегка сжал его руку, чуть выше обрубка.
Атлас, покрывшись холодным потом, судорожно сглотнул и мелко кивнул несколько раз.
— Так что за хрень произошла с твоим бастардом?
— Его убили…
— Милорд, — подсказал Рамси.
— Его убили, милорд, — согласился стюард.
— Я его убил.
Невеселая усмешка искривила лицо мальчишки.
— Его убили задолго до этого.
Рамси растерянно почесал затылок.
— Что ты несешь?
— Дозорные убили его за то, что он хотел пойти в Винтерфелл и биться с вами… милорд. А леди Мелисандра… она оживила его. Она пела над ним песни, призывала Р`Глора и поцеловала. Он очнулся… но стал совсем другим. Холодным. Равнодушным. Словно душа его умерла и к жизни вернулось только тело. Он ходил, говорил, двигался… но как-то странно. Будто мертвый. В нем больше не было тепла.
— А что он сделал с Вонючкой?
— Милорд… я читал письмо, но я так и не понял, кто этот Вонючка, — мальчишка смотрел непонимающе.
— Перевертыш. Грейджой.
— А, так Вонючка это он… Дж… — мальчишка осекся. — Лорд-командующий казнил его.
У Рамси заходили желваки на скулах, лицо обожгло гневом, а руки сами собой стиснули нож. Атлас заговорил быстро, видимо, испугался еще сильней.
— Он… он отрубил голову Грейджою. За то, что тот взял Винтерфелл… убил его братьев… выдал дочку стюарда за его сестру. Лорд-командующий казнил его сам, своим мечом. А потом вывесил его голову над воротами.
Рамси вскочил и ударил ногой тяжелое резное кресло из потемневшего от времени дерева. Оно качнулось и упало на бок. Рамси ударил еще и еще. Потом схватил кресло за спинку, рыча, и бил им о стену до тех пор, пока оно не превратилось в груду обломков. Мальчишка-стюард трясся и всхлипывал, вжимал голову в плечи, накрывая ее уцелевшей рукой.
Рамси стоял у стены, тяжело, с присвистом дыша. Мальчишка снова начал говорить. Губы его прыгали, а голос дрожал и срывался.
— Я просил! Я просил его не делать этого, милорд. Я уговаривал его оставить Грейджоя в живых. Но он не поверил тому, что Бран и Рикон живы, что вместо них убили детей мельника. Джон… — мальчишка сглотнул, словно имя давалось ему с большим трудом, — сказал, что и других преступлений Перевертыша будет достаточно. И отсек ему голову Длинным Когтем.
Теон вернулся в дом, рукава и сапоги его были мокрыми. Он сел рядом с Рамси, привалился к его боку. Рамси безотчетно обнял его, обхватив рукой за плечо.
— И чем все закончилось? — мельничиха смотрела с интересом.
— Ничем. — Рамси пожал плечами и продолжил монотонно: — Завалили камнями проходы через Стену, залили водой, по морозу крепко льдом стянуло. Оставили своих людей в Черном замке, чтобы наблюдали за Стеной — Иным ведомо зачем, но отец считал это важным. Забрали пленников и вернулись в Винтерфелл.
Почти всех. С девкой он хотел позабавиться как следует, отыграться на ней за все, что пришлось пережить, за все, что не смог сохранить. Она была статной, красивой, очень похожей на его мать-мельничиху и за словом в карман не лезла, — была бы отличная охота. Вель — хорошее имя для новой суки в своре. Но девка сбежала из башни, бросив ребенка на толстую слезливую кормилицу.