— Но только я уезжаю завтра, — сказала Дороти.
— Так скоро? — разочарованно воскликнул ее отец.
Дороти тянуло сказать, что она может и задержаться, но ее охватило странное оцепенение. До сих пор она думала только о встрече с отцом, о том, как скажет ему, что она его дочь, и теперь ей требовалось время, чтобы поразмыслить над услышанным.
— Да, — ответила она. — Можно, я напишу вам?
— Я буду очень ждать твоего письма, — улыбнулся Эндрю, — и на сей раз обещаю, что оно не останется без ответа, — добавил он, и в его глазах блеснули веселые искорки.
— Может, вам захочется приехать в Литчвуд? — осторожно спросила она.
— Да, было бы славно снова увидеть этот городок, — отозвался Эндрю.
— Хорошо. — Дороти встала с кушетки. — Пожалуй, мне пора. Алан ждет меня снаружи, он был так добр, что довез меня сюда.
— Такие как Алан встречаются редко, — сказал Эндрю, провожая ее к выходу.
Он открыл дверь, и они остановились и обменялись долгим взглядом.
— Спасибо вам за все, — сказала Дороти.
Ее отец улыбнулся на этот раз как-то совсем по-домашнему.
— Ты позволишь обнять тебя?
Глаза Дороти наполнились слезами, она кивнула, и когда руки отца обвились вокруг нее, почувствовала, как раны ее затягиваются. Они несколько долгих мгновений стояли, обнимая друг друга, потом наконец разжали объятия.
— Мы увидимся перед твоим отъездом? — спросил Эндрю, и Дороти заметила в его глазах влажный блеск.
— Я бы хотела… — выговорила она и, повернувшись, заспешила к автомобилю Алана.
Дверца распахнулась перед ней, и девушка села на переднее сиденье. Алан молча пристегнул ее ремнем безопасности, тронул машину с места и, проезжая мимо крыльца, два раза просигналил. Эндрю в ответ помахал им рукой.
Алану хотелось спросить Дороти, как прошло ее свидание с отцом, но он решил, что лучше помолчать. Дороти выглядела утомленной, лицо ее осунулось и побледнело. Когда он взглянул на нее снова, то увидел, как по ее щекам бегут слезы.
Если бы только они не были сейчас в машине! Он въехал во владения Латимеров и сразу свернул на дорогу, ведущую к озеру. Его родители уже наверняка дома, и Алан не сомневался, что Дороти не захочет предстать перед ними в таком состоянии. Через пять минут он остановил машину.
В лучах заходящего солнца между деревьями поблескивала ровная гладь озера. Сейчас вода была жемчужно-голубой. Алан невольно вспомнил, как увидел Дороти, поднимающуюся из воды, обнаженную и потрясающе красивую, словно богиня. При этом воспоминании его мускулы напряглись. Он выключил двигатель и повернулся к Дороти.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он тихо, борясь с желанием сжать ее в объятиях.
— Хорошо, — ответила Дороти, и он с облегчением увидел, как уголки ее губ слегка поднялись вверх.
— Как у вас прошло свидание с отцом? — спросил он.
Дороти тыльной стороной ладони смахнула со щеки слезинку.
— Прекрасно… чудесно… замечательно, — произнесла она и улыбнулась более уверенно.
— Может, пройдемся немного? — предложил он. Они выбрались из автомобиля и направились к роще.
— Что все-таки сказал Эндрю? — поинтересовался Алан. — Вы получили ответы на все свои вопросы?
— Да, — тихо ответила Дороти.
— Я рад, — искренне произнес Алан. — И к чему вы пришли?
— Мы договорились переписываться, — сказала Дороти. — Я пригласила его в Литчвуд, — добавила она, когда они ступили на поросшую травой тропинку, ведущую к озеру.
— Он не просил вас остаться?
Дороти бросила на Алана быстрый взгляд.
— Нет, — ответила она, но в ее голосе он не услышал гнева или обиды. — Нам обоим нужно время, чтобы привыкнуть к существованию друг друга, принять то, что произошло в прошлом, и простить.
— Значит, вы уезжаете?
— Да, завтра, в зависимости от того, в каком часу отправляется автобус. — Она слегка нахмурилась и повернулась, чтобы заглянуть ему в лицо. — Я полагаю, вы будете рады распрощаться со мной, Алан.
— Вот тут вы очень ошибаетесь, — негромко сказал он. — Я хочу этого меньше всего.
13
Дороти несколько раз растерянно моргнула и сдвинула брови.
— Я не вполне понимаю, — пробормотала она, пытаясь усилием воли заставить сердце биться спокойно и ровно.
— Я. и сам не уверен, что все понимаю, — сказал Алан, останавливаясь около поросшего мохом бревна, на котором Дороти оставила свою одежду в тот день, когда отважилась искупаться обнаженной. — Временами рядом с вами я чувствую, что теряю рассудок.
При этих словах Дороти охватила досада.
— Я то же могу сказать о себе, — парировала она. — Но если ваши чувства именно таковы, зачем вам надо, чтобы я осталась? — спросила она, озадаченная выражением его глаз.
— Но все так просто, — произнес он спокойно.
— Тогда прошу объяснить, — настойчиво сказала Дороти, внутренне трепеща при мысли о том, куда может завести этот разговор.
— Проще, пожалуй, будет показать… — И не успела она ахнуть, как Алан привлек ее к себе и впился в ее губы.
Он застал ее врасплох. Дороти не успела оказать никакого сопротивления, и ему открылась сокровенная сладость ее губ, которую он жаждал познать, хотя до сих пор не давал себе отчета, насколько. Она откликнулась мгновенно и со страстностью, которой он не считал себя достойным, и это наполнило его сердце надеждой. Он погрузил пальцы в ее шелковые волосы, о чем давно уже мечтал, и, обхватив ее затылок, привлек ее еще ближе, если это только было возможно.
Алан ощутил ее грудь у своей груди, отчего его кровь забурлила в венах и проснулось пламенное желание, опалившее его изнутри.
Для Дороти весь внешний мир начал стремительно вращаться вокруг нее, но девушку это ничуть не обеспокоило. Все шло, как надо, она была на своем месте, в объятиях человека, которого беззаветно любила.
Она приехала в Орегон с целью встретиться с отцом, который, как она надеялась, мог помочь ей примириться с прошлым. Но радость обретения отца не шла ни в какое сравнение с радостью, которую она испытала, встретив Алана. С ним она почувствовала себя по-настоящему живой, он был единственным мужчиной, тронувшим ее душу. Он пробудил в ней чувства невероятной глубины, на которые она не считала себя способной.
Медленно и неохотно он оторвался от ее губ и заглянул ей в глаза.
— Что… — Дороти запнулась и попыталась начать сначала, но мыслить ясно было очень трудно, потому что ей хотелось только одного — целовать его снова и снова и ощущать на его губах головокружительный вкус страсти. — Зачем вы это делаете? — прошептала она, задыхаясь.
— Затем, что я не могу не целовать тебя. Затем, что я думаю, что никогда не смогу отказаться от этого желания, — объяснил он как ни в чем ни бывало.
— Не понимаю…
Алан засмеялся, и этот смех ласково овеял ее пылающее лицо.
— Ты повторяешь это снова и снова, но я думаю, что ты все прекрасно понимаешь. Иначе ты не стала бы отвечать на мои поцелуи.
И он снова поцеловал ее, но только на этот раз, к сожалению, очень быстро.
— Не смущайся, Рыжик, — продолжал он. — Скажи мне правду. Ты любишь меня, ведь так? — И его голос предательски дрогнул.
Глаза Дороти слегка потемнели, и он почувствовал ее напряжение и испуг. Неужели его догадка верна? Сам он догадался о глубине своих чувств только когда сидел в машине, ожидая Дороти у дома ее отца.
Каким-то образом ей удалось усыпить его бдительность и похитить его сердце прежде, чем он спохватился о пропаже.
Он никогда прежде не встречал подобной ей женщины. Красивая, умная, гордая, смелая, Дороти повела себя в высшей степени благоразумно в сложных для нее обстоятельствах. Больше всего Алана тронуло то, что она не поспешила осудить человека, который так обошелся с ее матерью. Она лишь хотела узнать — почему…
— Что? Я не… ты… — потрясенно залепетала Дороти. — И не называй меня Рыжиком, — воскликнула она, внезапно закипая гневом.