Хорроодиссомот прищурился и хитро взглянул на наемника.
– А также моей дорогой подруги, – добавил Джарлакс.
– Половина, – торговался маг.
– И как же, по-твоему, я доставлю в ваш дворец половину воина, столь сильно интересующего тебя?
– Не меня.
– Значит, твою госпожу, – бросил Джарлакс, притворяясь, будто ему неизвестны истинные цели Ксорларринов.
– Его отдадут Матери До’Урден, – пришлось признаться Хорроодиссомоту.
– Ах да, разумеется – после того, как он надоест Матери Зирит. Судя по всему, это завидная добыча. Многие аристократки любовались им во время поединков. Мне говорили, что грация его движений заставляет женщин терять голову.
– Не притворяйся, будто не знаешь его лично.
– Мой дорогой Хорроодиссомот Ксорларрин, я знаю лично всех дроу Мензоберранзана.
– А этого?
– Он великолепен. Ты знаешь, что он оказался слишком хорош для Академии Мили-Магтир? Наставники не позволяли ему практиковаться столько, сколько это необходимо, не разрешали вступать в поединки с более или менее известными воинами. Они не хотели поставить в неловкое положение сыновей благородных Домов дроу. Ведь клан, к которому он принадлежит, занимает очень низкое положение. Грядущую схватку между его Домом и Домом Тр’арах даже не стали бы обсуждать на холме Ку’элларз’орл, если бы в ней не участвовал этот воин.
– Ее в любом случае не будут здесь обсуждать.
– Разве мы сейчас не говорим о ней?
– Лишь потому, что за воина было заплачено целое состояние… причем за живого.
Джарлакс пожал плечами. Болтовня мага его мало интересовала.
– Значит, отдавай мне это самое состояние, и я отправлюсь выполнять свою работу. Если ты задержишь меня еще на несколько минут, сам будешь рассказывать Матери Зирит о том, что нужного ей воина прикончили, пока ты спорил с Джарлаксом о цене.
Хорроодиссомот услышал, как где-то в темноте у него за спиной щелкнула дюжина арбалетов, кто-то прошептал магическое слово, активирующее волшебный посох, и начал нараспев произносить молитву богине.
Джарлакс с невозмутимым видом стоял перед Ксорларрином, протянув руку.
И Хорроодиссомот вынужден был отдать наемнику мешок с ценностями.
– Прошу тебя, напомни Матери Зирит, что все пленники, которых я живыми заберу из этой схватки, принадлежат мне по закону и с разрешения твоей госпожи и ее союзниц в Правящем Совете. Таковы условия нашей сделки; именно воинов я сильнее всего желаю заполучить в обмен на свои услуги.
– Неужели ты собираешь армию, Джарлакс? – осведомился маг. – Армию бездомных отщепенцев? Знаешь ли, мужчине подобное предприятие может грозить гибелью.
– Оно может грозить гибелью множеству дроу, – отрезал Джарлакс. – Гораздо большему количеству, чем ты в состоянии себе представить.
Чародей пренебрежительно фыркнул.
– Тебе лучше поторопиться, Джарлакс, потому что Дом Тр’арах выступает сегодня ночью.
– Откуда тебе это известно?
Маг рассмеялся, щелкнул пальцами и исчез.
Джарлакс прикрыл один глаз и оглядел переулок при помощи другого глаза, защищенного чудесной черной повязкой; таким образом он смог убедиться в том, что Хорроодиссомот действительно ушел.
Молодой наемник с облегчением вздохнул и стукнул кончиками пальцев по пряжке пояса, которая издавала щелканье, подобное щелчкам арбалетного механизма, и прочие звуки, создававшие иллюзию присутствия вооруженного отряда. Затем запихал мешок с золотом и драгоценностями в небольшой кошель, висевший у него на поясе: кошель этот выглядел небольшим, но на самом деле вполне мог вместить сокровищницу какого-нибудь дракона.
Теперь Джарлаксу оставалось лишь сообразить, как, во имя Девяти Кругов Ада, вытащить могучего молодого воина из грядущей битвы между Домами, не лишившись при этом половины своей немногочисленной шайки наемников. Или собственной головы.
– Это преувеличение, – заверил Дювон Тр’арах свою мать и госпожу, Мать Хаузз. – Я обучался вместе с ним в Академии. Да, он хорошо владеет клинками, но сравнивать этого выскочку с великими мастерами оружия – немыслимая глупость.
– Ходят слухи, что даже Утегентель Армго не желает иметь дело с гордостью Дома Симфрэй, – вмешалась Донджелина, старшая дочь и жрица их скромного Дома. Недавно ей исполнилось сто лет, и всем стало ясно, что ей никогда не добиться титула верховной жрицы. Правда, у нее еще оставался шанс сделаться главой Дома.