Однако столешница защитила убийцу от смертоносного шара; Аратис Хьюн выбрался из-под стола с другой стороны и прыгнул к Верховной Матери, снова размахивая своим кропилом.
Дивайн Симфрэй сразу же сообразила, что происходит, и в ужасе отпрянула. Она подняла змееголовую плеть, но это оказалось бесполезно: магия не откликнулась на ее призыв, не пришла ей на помощь, чтобы оживить трех гадюк.
– Госпожа, – заговорил Аратис Хьюн и развел в стороны руки, показывая, что не намерен убивать женщину. – Тебе нет нужды умирать здесь.
Мать Дивайн окинула врага ненавидящим взглядом.
– Я Аратис Хьюн из Бреган Д’эрт.
– Значит, ты бездомный отщепенец и изгой, потому что Дом Хьюн был уничтожен много лет назад. – Она снова стиснула свою плетку и заметила, что одна из гадюк пошевелилась.
– И да, и нет, поскольку теперь я член Бреган Д’эрт.
– Этот Дом мне неизвестен.
– Это не Дом, Верховная Мать, – объяснил Аратис Хьюн. – Мы наемники и базируемся в районе Брерин…
– Вонючие Улицы! – презрительно воскликнула Мать Дивайн. Так в просторечии называли квартал Мензоберранзана, где селилось всякое отребье. – Тогда ты просто ничтожество, ты и твои подельники!
– Дому Бэнр известно о нашем существовании, и он одобряет нашу деятельность, – возразил Аратис Хьюн. – А Дом Ксорларрин заплатил нам за услуги, оказанные сегодня ночью.
– Заплатил от имени Тр’арах? – Верховная Мать отметила, что все три змеи на ее оружии уже бодро извивались.
– Нет. Нет. – Наемник смолк и нахмурился – молодая жрица, лежавшая на полу, издала предсмертный крик, захлебываясь кровью. Даже не глядя в ту сторону, он понял, что сейчас ей придет конец. – Нет, и для тебя все может еще кончиться относительно благополучно. Наша организация преимущественно состоит из мужчин, но среди нас есть и женщины. Джарлакс, наш руководитель, разрешил мне предложить тебе положение в Бреган Д’эрт, которое даст тебе большую власть и уважение. Твой Дом перестал существовать, Верховная Мать.
Она рассмеялась:
– Ты ошибаешься. Аристократы Тр’арах лежат мертвыми на поле боя. Мы контролируем дворец.
– Но с вами нет вашего мастера оружия. Возможно, ты и считаешь, что полностью контролируешь свою территорию, но это не так: в твою башню проникли враги. У тебя есть лишь один выход – пойти со мной. В противном случае я сейчас уйду, и пусть орда воинов Тр’арах захватит тебя и делает с тобой все, что захочет.
Мать Дивайн подняла свою змееголовую плеть, грозное оружие – грозное вдвойне в ее умелых руках. Она смотрела на ассасина в упор, но мужчина не дрогнул.
– Мы должны уходить, – сказал он и, заметив в ее взгляде сомнение, добавил: – Я мог бы нанести тебе удар сразу же после того, как твоя плеть утратила силу. И ты это знаешь.
Мать Дивайн провела языком по губам и огляделась по сторонам. Она надеялась, что к ней вернется одна из жриц, а Аратис Хьюн, в свою очередь, опасался этого. Но он сохранял внешнюю невозмутимость, и это нервировало Верховную Мать.
– Маги из Дома Ксорларрин выломали ваши ворота, – продолжал он. – Без сомнения, ты это знаешь, потому что чародеи Дома Тр’арах никогда не сумели бы устроить такой впечатляющий спектакль – у них нет на это сил. Госпожа, мы должны уходить немедленно.
Мать Дивайн снова огляделась, поняла, что никто не придет к ней на помощь, затем кивнула и опустила плеть. И едва жрица утратила бдительность, как Аратис Хьюн прыгнул вперед, двигаясь стремительнее гадюк Дивайн, и внезапным, превосходно отработанным движением вонзил меч в живот женщины.
Она отшатнулась, предприняла жалкую попытку защититься от нового выпада безжизненной плетью, но ассасин уже отступил на безопасное расстояние.
– Как я сказал, я мог бы ударить тебя в первый раз, когда подобрался к тебе вплотную, – откровенно произнес он, – но, увы, моему мечу требуется несколько секунд, чтобы выделить новую порцию смертоносного яда.
Мать Дивайн уставилась на убийцу так, словно хотела прожечь его взглядом, но было поздно: она закашлялась, на губах выступила кровь. Женщина рухнула на колени, затем выронила плеть и рухнула ничком на каменные плиты.
Аратис Хьюн не собирался упускать такое сокровище. Он вытащил из-за пазухи мешок и набросил его на змей, затем несколько мгновений подождал, чтобы твари, лишившиеся хозяйки, угомонились.