Выбрать главу
- Отвечаю, Мак, - сказал он, - и набавлю только тысчонку, не то Время-не-ждет испугается. The concentrated gaze shifted to Daylight. Все взоры опять обратились на Харниша. He likewise examined his draw and counted his five cards. Он тоже посмотрел прикуп и пересчитал карты. "I see that six thousand, and I raise her five thousand...just to try and keep you out, Jack." - Отвечаю шесть тысяч и набавляю пять. Может, теперь ты, Джек, испугаешься? "And I raise you five thousand just to lend a hand at keeping Jack out," MacDonald said, in turn. - А я набавлю еще пять тысяч, хочу помочь тебе пугнуть Джека, - сказал Макдональд.
His voice was slightly husky and strained, and a nervous twitch in the corner of his mouth followed speech. Голос его звучал хрипловато и напряженно, а уголок рта слегка дергался.
Kearns was pale, and those who looked on noted that his hand trembled as he wrote his slip. Керне был бледен, и рука, в которой он, сжимал карандаш, заметно дрожала.
But his voice was unchanged. Но голос его не изменился.
"I lift her along for five thousand," he said. - Набавляю пять тысяч, - сказал он.
Daylight was now the centre. Теперь центром внимания был Харниш.
The kerosene lamps above flung high lights from the rash of sweat on his forehead. Выступивший у него на лбу пот поблескивал в свете керосиновых ламп.
The bronze of his cheeks was darkened by the accession of blood. His black eyes glittered, and his nostrils were distended and eager. They were large nostrils, tokening his descent from savage ancestors who had survived by virtue of deep lungs and generous air-passages. Смуглые щеки покрылись темным румянцем, черные глаза горели, ноздри раздувались -широкие ноздри, унаследованные от диких предков, которые выжили благодаря богатырской грудной клетке и могучим легким.
Yet, unlike MacDonald, his voice was firm and customary, and, unlike Kearns, his hand did not tremble when he wrote. Но голос у него не срывался, как у Макдональда, и рука, взявшаяся за карандаш, не дрожала, как у Кернса.
"I call, for ten thousand," he said. - Отвечаю десять тысяч, - сказал он.
"Not that I'm afraid of you-all, Mac. - Тебя я не боюсь. Мак.
It's that hunch of Jack's." А вот счастье Джека меня беспокоит.
"I hump his hunch for five thousand just the same," said MacDonald. - Я все-таки наддам пять тысяч, - сказал Макдональд.
"I had the best hand before the draw, and I still guess I got it." - До прикупа я был сильнее всех, и сдается мне, и сейчас моя карта не будет бита.
"Mebbe this is a case where a hunch after the draw is better'n the hunch before," Kearns remarked; "wherefore duty says, - Бывает так, что счастье после прикупа вернее, чем до прикупа, - заметил Керне.
'Lift her, Jack, lift her,' and so I lift her another five thousand." - Так и шепчет мне: "Наддай, Джек, наддай!" Придется поставить еще пять тысяч.
Daylight leaned back in his chair and gazed up at the kerosene lamps while he computed aloud. Харниш откинулся на спинку стула, поднял глаза к потолку и стал подсчитывать вслух:
"I was in nine thousand before the draw, and I saw and raised eleven thousand-that makes thirty. - До прикупа я проставил девять тысяч, потом отвечал, потом набавлял... одиннадцать тысяч... потом еще... итого - тридцать тысяч.
I'm only good for ten more." У меня остается еще десять тысяч.
He leaned forward and looked at Kearns. - Он выпрямился и посмотрел на Кернса.
"So I call that ten thousand." - Вот десять тысяч я и отвечу.
"You can raise if you want," Kearns answered. - Можешь набавить, - ответил Керне.
"Your dogs are good for five thousand in this game." - Твои собаки пяти тысяч стоят.
"Nary dawg. - Ну, уж нет!
You-all can win my dust and dirt, but nary one of my dawgs. Вы можете забрать весь мой песок и все, что есть в моей земле, но собак моих вам не видать.
I just call." Я только отвечу.
MacDonald considered for a long time. Макдональд долго раздумывал.
No one moved or whispered. Никто не шевелился, никто не говорил даже шепотом.
Not a muscle was relaxed on the part of the onlookers. Ни один мускул не дрогнул на лицах зрителей.
Not the weight of a body shifted from one leg to the other. Никто даже не переступил с ноги на ногу.
It was a sacred silence. Все замерли в благоговейном молчании.
Only could be heard the roaring draft of the huge stove, and from without, muffled by the log-walls, the howling of dogs. Слышался только рев пламени в огромной печке, да из-за бревенчатой стены доносился приглушенный вой собак.
It was not every night that high stakes were played on the Yukon, and for that matter, this was the highest in the history of the country. Не каждый вечер на Юконе шла крупная игра, а такой игры еще не бывало за всю историю этого края.