| Nor did the sap move in the hearts of the spruce trees that forested the river banks on either hand. The trees, burdened with the last infinitesimal pennyweight of snow their branches could hold, stood in absolute petrifaction. |
Справа и слева на лесистых берегах, словно окаменевшие, стояли высокие ели, и снег, плотным слоем покрывавший ветви, не осыпался. |
| The reason for this was that, though there was no cloud in the sky to dim the brightness of day, there was no sun to give brightness. |
Не тучи омрачали его, не было солнечного света, и потому день казался ненастным. |
| Far to the south the sun climbed steadily to meridian, but between it and the frozen Yukon intervened the bulge of the earth. |
Солнце подымалось к зениту далеко на юге, но между ним и скованным льдом Юконом изогнулся горб земного шара. |
| The Yukon lay in a night shadow, and the day itself was in reality a long twilight-light. |
Река была окутана вечерними тенями, и самый свет дневной походил на долгие сумерки. |
| At a quarter before twelve, where a wide bend of the river gave a long vista south, the sun showed its upper rim above the sky-line. |
Когда до полудня оставалось пятнадцать минут, в широком изгибе Юкона, где открывался вид на юг, над горизонтом показался верхний край солнечного диска. |
| But it did not rise perpendicularly. Instead, it rose on a slant, so that by high noon it had barely lifted its lower rim clear of the horizon. |
Но солнце не подымалось отвесно, оно двигалось наискосок, и в двенадцать часов нижний край его едва оторвался от линии горизонта. |
| It was a dim, wan sun. |
Это было угрюмое солнце, тусклое, без блеска. |
| There was no heat to its rays, and a man could gaze squarely into the full orb of it without hurt to his eyes. |
Оно не излучало тепла, и можно было, не щурясь, глядеть на него. |
| No sooner had it reached meridian than it began its slant back beneath the horizon, and at quarter past twelve the earth threw its shadow again over the land. |
Едва достигнув зенита, оно снова начало уходить по косой за горизонт, и уже в четверть первого Юкон и берега его снова оделись сумраком. |
| The men and dogs raced on. |
Люди и собаки неустанно мчались вперед. |
| Daylight and Kama were both savages so far as their stomachs were concerned. They could eat irregularly in time and quantity, gorging hugely on occasion, and on occasion going long stretches without eating at all. |
И Харниш и Кама обладали способностью дикарей утолять голод чем и когда придется: они могли наесться до отвала в один присест, но могли и обходиться много часов подряд без пищи. |
| As for the dogs, they ate but once a day, and then rarely did they receive more than a pound each of dried fish. |
Собак кормили только один раз в день, и редко на долю каждой приходилось больше, нежели фунт вяленой рыбы. |
| They were ravenously hungry and at the same time splendidly in condition. |
Они были очень голодны и в то же время в превосходной форме. |
| Like the wolves, their forebears, their nutritive processes were rigidly economical and perfect. |
Подобно своему предку - волку, они привыкли довольствоваться скудной пищей и в совершенстве усваивать ее. |
| There was no waste. |
Ничто не пропадало даром. |
| The last least particle of what they consumed was transformed into energy. |
Малейшая частица корма превращалась в жизненную энергию. |
| And Kama and Daylight were like them. |
Таковы же были Харниш и Кама. |
| Descended themselves from the generations that had endured, they, too, endured. |
Потомки закаленных в лишениях, выносливых праотцов, они сами показывали чудеса выносливости.
|