— Ты еще обвини бабушку в том, что она вложила в твою голову два языка, а то недалеко до этого осталось.
Мы помолчали.
— Ладно, признавайся, тебе что, предложили альтернативу?
Он улыбнулся.
— Как ты догадалась?
— Очень уж резко ты передумал, — пожала я плечами.
— Предложили поработать в информационном агентстве «СП-Новости».
— Правда?
— Я когда-то практику на ТВ проходил, там у меня отличный редактор был, который сейчас работает в этом агентстве. В общем, я недавно его встретил. Он уже два года там работает с начала создания «Новостей».
— Это здорово. Получишь опыт, в конце концов.
— И еще. Они предлагают мне быть спецкором. В другой стране.
— Правда? — я нахмурилась. — Но спецкоры же живут в той стране, чьи новости освещают.
— Да… — Артем кивнул. — Но у этого информагентства другая практика для новичков. Выездные корреспонденты. Выполняем задание и возвращаемся.
— Что-то не верится, — промямлила я.
— Все так и есть. По крайней мере, мне так расписывали.
— И… ты уже согласился.
— Я пойду на собеседование на этой неделе, все подробнее узнаю. Ну что ты расстроилась?
— Я не расстроилась, — я отвернулась.
— Я же вижу.
— Артем, — я повернулась. — Я очень рада. Правда. Все, ухожу, контрольная.
Я кидала вещи в сумку, а Стрелин следил за мной напряженным взглядом.
— Увидимся, — бросила я, удаляясь.
Я удалилась, чувствуя поступивший к горлу ком. Какая-то дурацкая и глупая женская интуиция не предвещала ничего хорошего от этой новой его работы.
— Я решил покончить со всем этим! — пафосно провозгласил Марк. Но настроение его было совсем не пафосным. Он был зол.
— С чем именно? — переодеваясь для репетиции, поинтересовалась я. Девчонки шумели в раздевалке, и я вышла в коридор.
— С Микой и ее… папашей!
— Марк! — возмутилась я.
— Варь, я не хочу иметь ничего общего с человеком, который своими же руками лишает себя…
— Грозовский, у нее тяжелая ситуация и ты прекрасно это знаешь. Отца только недавно выписали из больницы, он болеет. Ты хочешь, может быть, чтобы она опять к тебе сбежала? Решила, так сказать, все проблемы разом?
— Не смешно.
— В обще-то, да. Скажи, ты можешь предложить ей какой-то выход из ситуации? Отец категорически против ваших отношений. Ты, с его точки зрения — я подчеркиваю это, человек неблагонадежный, потому что не работаешь по профессии, пока. И потом, нет гарантий, что ты будешь востребован. До этого, по крайней мере, надо расти и расти. Ты даже не москвич, если не будет работы, ты отправишься в Воронеж. И что? Все? Никакой семьи!
— Но зачем обязательно сейчас выходить замуж и жениться, я не понимаю?
— А как, поматросить и бросить? Так этого добра у нее и Питере навалом. Так что даже лучше, коли все так!
— Жестоко, Варька, — оторопел Марк.
— Это всего лишь правда, Грозовский! Ты сам сначала разберись, чего от нее хочешь.
— Я всего лишь не хочу, чтобы она садилась на поводок к своему отцу. И этому парню, за которого он ее замуж выдает!
— Он не выдает. Она хочет создать видимость отношений, чтобы отец перестал за нее переживать, — откликнулась я.
— Как бы не так!
— Когда ты разговаривал с ней?
— Сегодня. Можешь сама с ней поговорить, если не веришь.
— Да я верю, верю. Просто, знаешь ли… мы с Микой несколько отдалились друг от друга, — мрачно высказалась я.
— Почему? Так тебе тоже не нравится то, что она делает?
— Конечно, мне не нравится, — я потерла лоб. — Но она немного изменилась, что ли. Она вбила себе в голову, что сама наказана за свои побеги из дома. Ее мучает чувство вины перед отцом. Она сейчас ухаживает за ним, пытается найти какую-то работу и ей, уж поверь мне, ни капли удовольствия не доставляют ваши стычки.
— Я сказал ей все честно, — высокомерно отозвался Марк, и я просто почувствовала его высокомерие в трубке. — Как и она мне.
— Честно, — подхватила я недобрым голоском. — И наверняка довел до слез.
— Нет, — Марк неуверенно затих. — Но она обозвала меня придурком и бросила трубку. И меня бесит, как легко она рассуждает о свои установках! О новом парне, о «правильной» жизни! — в слове «правильный» так и скользило презрение.
— И что же ты ей сказал? — настороженно поинтересовалась я.
— Что люблю ее, — спокойно ответил Марк, и я вдруг прислонилась к подоконнику, возле которого стояла. — Что это самое главное в жизни, хоть нам всего и по 20 и все, что мы произносим, должно считаться заведомо наивным. И если она так не думает, то я ошибся в ней. Я сказал ей, что, то, что она пытается с собой делать, похоже на какую-нибудь сказку, в которой фигурируют мстительные возлюбленные, драконы и наивные и чистые герои. Что ей только кажется, что она стала делать свою жизнь реальнее. На самом деле ее отец может однажды умереть, а она останется с нелюбимым мужем, нелюбимой работой и детьми от чужого человека. И спросит саму себя: «Зачем я все это сделала? К чему меня это привело?». И что отца-то она и будет винить в этом прежде всего.