Питер был избавлением. Так я думала. Но на самом деле избавлением был весь тот путь, что я прошла. Работа, отношения в семье, театр Смирнитского и самое главное — Максим.
Я пыталась танцевать в коллективе Насмешевой несколько месяцев, но, признаться честно, это тоже нельзя принимать во внимание. Так, жалкие попытки снова выбраться на сушу.
Это было сродни возвращению в полузабытый детский мир, откуда был изгнан с позором. Я заново открывала для себя его, с неожиданным восторгом и изумлением встречая каждую попадающуюся на глаза знакомую деталь. На каждом кастинге я с неясным чувством входила в комнату, где переодевались и растягивались, разминаясь, десятки юношей и девушек, которые тоже были или хотели быть частью этого мира.
Когда-то Смирнитский был прав, сказав, что однажды мне все равно придется вернуться к этому. Но тогда это было как откат назад, сейчас я готова была идти дальше.
…Я облокотилась на парапет и бросала в Фонтанку подобранные во дворе листья. Желтые, оранжевые, красные. Они расправлялись в воде, и ветер тут же уносил их куда-то вперед, готовых к долгому плаванию. А ведь вполне возможно, что какой-то из этих листов увидит много всего интересного. Другим же суждено навсегда утонуть или уткнуться в каменную стену.
Что готов показать Санкт-Петербург тому, кто хочет увидеть?
У преподавателей из «Академии танца» я нашла телефон Марины Яковлевны Старостиной. Той, при одном упоминания о которой, сегодня разошелся Кригер.
Это была девушка лет 25, темноволосая, с быстрым и уверенным взглядом карих глаз, энергичная и влюбленная в танец. Тоже в прошлом занималась бальными танцами, была чемпионкой Европы. Потом решительно подалась в жанры уличных танцев и полностью переключилась на них.
Мы вспомнили боевое бальное прошлое, своих преподавателей, и почти тут же подружились. В последнее время Старостина все любила повторять, что я очень похожа на нее, а еще чтобы я не раскисала, а моталась, как ненормальная по кастингам, чтобы стало легче.
Но она зря агитировала. Мне было абсолютно нормально, я-то как раз и разгорелась желанием действовать.
Очень долго я не понимала, чего хочу. Я привыкла все виды деятельности, которыми занималась, считать просто хобби, не стоящими внимания. Танцы, фотография, дизайн — все это было здорово, но не для студентки факультета журналистики, которая так долго готовилась туда попасть. А в итоге выяснилось, что все, что я считала пустячками, приносит пользу. И не только мне, вот что главное. Людям действительно нравились мои фотографии. Они действительно заказывали мне верстку своих изданий и дизайн сайтов.
И в один миг мне пришел в голову вопрос: почему и танцы не могут оказаться в той же категории, где фотография и дизайн? Да, сейчас я просто обожаю танцевать, а почему бы не заниматься этим постоянно?! Ведь об этом я и мечтала — найти дело, которым могла бы заниматься всю жизнь!
Это было просто. Слишком просто, поэтому и не приходило мне в голову!
И как-то так выяснилось, что танцы затмили в моей голове все: и журналистику, и дизайн, и фотографию. Это было «над». Как бы объяснить?
Я помню, с каким непередаваемым чувством всегда смотрела на Никиту, когда он работал на ТВ. И даже сейчас так смотрю. С каким воодушевлением он бежал на работу, зная, что вернется домой ночью, уставший, погрязший во всем этом, и спать ему отведено всего несколько часов, потому что потом снова — интервью, студия, текст, монтаж. Я смотрела на него и считала себя бездарем и ничтожеством от журналистики. А потом мне пришло в голову, что это все оттого, что это «не мое» дело. Это его. И я мечтала однажды найти что-то такое, в чем без зазрения совести и без всякой задней мысли, можно было бы погрязнуть.
И оказалось, что я давно нашла это дело.
Иногда я просто усидеть на месте не могу — так мне хочется танцевать. И вообще, неважно, что когда-то я бросила танцы, они остались со мной, во мне. Постоянно. Эту привязанность не вырежешь ножом, не выгрызешь зубами… я люблю танцевать, потому что в этом суть моя. И действительно все равно, сколько человек перед тобой сидит и видит ли тебя вообще кто-нибудь. И я завидую тем, кто занимается танцами постоянно и не потому что они часто появляются на сцене.
Есть в этом что-то необыкновенное или наоборот, такое обычное, что кажется странным, как все оказывается просто. Это ведь так легко и прекрасно. Это сродни возвращению домой. Ты называешь музыку, под которую танцуешь, своим лучшим другом, каждое движение рождает не твое тело, а твоя душа, но тело в этом самый верный помощник.