Признание?.. Хм… мне кажется, это неважно. Черт возьми, да это вообще ничего не значит, когда твои тело и душа настолько близки с музыкой! Признание может помочь разочаровавшемуся в своих силах танцору сделать первый шаг к познанию своего величия. Ты и только ты творишь это, вот, посмотри на себя!.. В конце концов, можно даже поставить перед собой зеркало. Но признание не поможет бездушному, автоматически исполняющему свой долг танцору познать чувство окрыления, полета, счастья, в конце концов!
Что такое? Варвара Трубецкая, облокотившаяся на парапет, разметавшая кудрявые короткие волосы во все стороны, стонет, как в плохом фильме?.. Не будьте строги, те, кто морщатся сейчас, слушая ее. Когда-то она была в ваших рядах. Не бойтесь, она и осталась там. Но, в отличие от вас, закатывающих глаза и мечтающих покромсать весь этот пафос, она знает кое-что, что вам пока неведомо. И ваше счастье найти это хоть однажды, избежав круга. Того самого, из которого не вырваться.
Счастье — это когда тебя понимают…
Подумать только, фразе столько лет, а она еще переживет всех завзятых циников!
— Какие люди! Медитируем, депрессуем, наслаждаемся чудной… хм… погодкой? — по плечу меня хлопнула тонкая ладонь и рядом очутилась Мика.
— Наслаждаемся жизнью, — любезно ответила я улыбаясь. — Вот так и приходится встречаться, как судьба пошлет!
— В этом есть что-то… ммм… взрослое? Старое?
— Ну уж нет! — возразила я. — Куда ты?
— В свою любимую редакцию за заданием, потом на радио!
— Радио «Эрмитаж»?
— Да уж! — усмехнулась она. — Сплошное веселье и свобода! Зато чаем напоют. Но постоять с тобой и помедитировать я еще минут пять вполне могу.
— Это весело, присоединяйся. Только если совсем ни о чем не думать.
— Что-то случилось? — настороженно проговорила Мика. — У тебя же сегодня был кастинг? И как?
Я пожала плечами. Мне не хотелось об этом говорить.
— Никак. «Мы вам позвоним!» — передразнила я елейный голосок Кригера.
— Ну… подумаешь! — преувеличенно бодро заговорила Мика. — Это у тебя какой по счету был?
— Я не считаю их. Не хочу превращаться в параноика.
— А все-таки? — деловито поинтересовалась подружка.
— 9-ый, — буркнула я. И выпрямила плечи. — Но это все фигня. Беспокоиться можно только, когда перевалишь за 20-ый отказ. Пока же все хорошо. Набираю очки.
— Или теряю… — заметила Мика. И я будто видела, как пропали зачатки ее буйного настроения.
Зачатки — это к той, маленькой прежней Мике, которая сейчас сидела внутри этой загорелой, собранной, улыбчивой красавицы.
Такой она вернулась с Черного моря вместе с геологами и Вадимом. Вроде бы уже не та, что была весной, но и не та, что была «до». Она вернулась и сразу нашла работу, даже две — на радио «Эрмитаж» и в журнале «Time Out Петербург», который освещал культурные события. За вторую работу держалась и уже любила ее горячей студенческой любовью, перекидывая всю свою буйную, сидящую глубоко энергию на нее.
Но она по-прежнему была этой закрытой дверцей, к которой вышеупомянутому Вадиму никогда не подобрать ключа. Настоящее Мика спрятала глубоко, очень глубоко, и лишь мы с Никитой видели его до сих пор, точнее, знали, что именно его скрывает там Мика. Именно поэтому она до сих пор общалась с нами непозволительно по прежним временам мало. Мы это настоящее выдергивали наверх, поближе к теплу и нормальным людям. А она замыкалась в себе и ощетинивалась, как еж.
— А мне Вадим предложение сделал… — быстро выговорила Мика, когда мы молча смотрели на буйную воду.
— Что?! — я резко обернулась и едва не стукнула ее сумкой. — Что? Когда?
Да, еще одна новость. Она начала встречаться с ним там, на юге. Не вынесла душа поэта….
Он не то, чтобы нам с Никитой не нравился, хороший парень, интересный… временами. Но не ее. Абсолютно. Вежливый, приятный, даже слишком (наверно, поэтому так тошно от его присутствия), когда мы с Никитой видели его, всячески старался «соответствовать».
Ужасное слово «соответствовать». Амебность какая-то, а не слово!
— Вчера, — откликнулась Мика спокойно. Я поражалась и тихо бесилась.
— Отец знает?
— Нет, конечно, я же не сумасшедшая! — закатила она глаза. И я на мгновение улыбнулась прежней Мике, помахавшей мне рукой и подмигнувшей осторожно. — Я еще не знаю, что мне с этим делать…
— Если не знаешь, то тогда выход один — отказать! — решительно заявила я.