— И среди танцоров? — поразилась я.
— А если на первой репетиции кто-то ногу сломает? Или со сцены упадет с непривычки в новых костюмах?
Об этом я не подумала.
— Ладно… а ты-то сам не знал?
— Нет. Честное слово! Хотя мог бы догадаться! Но у меня с этим делом беда, если честно, — он мрачно вздохнул, глядя в потолок.
— Что, вообще слуха нет?
— Да нет, не так печально…. Но чтобы нормально что-то исполнить, мне нужно тренироваться долго и упорно.
— Исполни что-то простенькое. Без особых голосовых усилий.
— Легко сказать, — парень обнял ладонями голову и что-то забормотал. Это было забавно и одновременно пугало. Потому что всем нам сейчас хотелось закрыть вот так же голову и забормотать. Правда, это все равно не помогло бы.
Вокальный конкурс шел долго. Мы стояли в линиях по десять человек, выходили вперед, называли себя, показывали номер и пели. Кого-то слушали полминуты, кого-то три, кого-то просили исполнить песню до конца.
Я пела одну из песенок, которую исполняла в том самом спектакле Смирнитского. Все вдруг начало напоминать мне тот спектакль и даже среди жюри, казалось мне, сейчас блеснут очки моего любимого режиссера.
Американцы вроде как улыбались. Один из них точно узнал меня. Высокий с живыми глазами слегка кивал, когда я пела. А второй весь день много курил и постоянно давил окурки в пепельнице от переизбытка эмоций. Сидевшая рядом с ним женщина-хореограф то и дело неодобрительно на него косилась.
Следующим после меня шел Дима. Он трясся едва заметно и старался не смотреть в ту часть стола, где сидел режиссер. Он пел и правда не очень хорошо, но вполне мило и обезоруживающе наивно как-то. Песенка была детская, из мультика «Остров сокровищ».
— Мани, мани, мани, мани, мы не просим каши-манны! Мы достаточно гуманны и нежны — выводил он, дергая плечами и подмигивая, чем вызывал просто оглушительный смех среди всех конкурсантов и некоторых членов жюри.
Юркий американец смеялся, как всегда чересчур эмоционально, вытирая слезы на глазах.
После вокального конкурса напряжение слегка поутихло, но, впрочем не надолго. Выкинули еще 15 человек. Нас осталось чуть меньше сорока.
И я, и Дима, так поразивший членов жюри, прошли в последний тур. Мы ликовали, поняв, что остались, но правда, весьма недолго.
— Теперь будет самый щепетильный конкурс, — вздохнул Дима.
— Почему щепетильный?
— Потому что последний. Они теперь со всей скрупулезностью будут выбирать, поверь мне. Чтобы оставить уже окончательный состав.
В последнем конкурсе мы делились по парам и за полчаса готовили танец под песню. Мы с Дима выбрали поразившую всех «Мани, мани» и подготовили под нее пиратский танец с поддержками и ужимками. Так как были пары, состоявшие только из девушек, то наши поддержки оказались в выигрыше. Когда напоследок я подскочила и с кличем прыгнула на руки Диме, а он подхватил с дьяволским выражением лица, кто-то из состава жюри захлопал.
Затем, после последнего выступления всех собрали и объявили, что о результатах сообщат по телефону через неделю. Все тридцать с лишним человек, переволновавшиеся, красные, напряженные, уставшие, ожидавшие прямо сейчас окончательного вердикта, застонали. Еще неделю жить в напряжении было сложно.
На самом деле, на последнем конкурсе я была почти уверена в положительном ответе, но за неделю все могло измениться. И впечатления у жюри тоже могли немного поистрепаться.
И ничего, кроме усталости я, как и всегда после тяжелого напряженного дня не чувствовала.
…Мике пришла в голову мысль собрать всех желающих и отметить Новый год вместе. Поначалу идея казалась глупой, потому что у всех были свои планы и свои компании, все стонали и отказывались. Но потом кто-то заразился этой идеей и решили: «а почему бы нет?»
Набралось неожиданно много народа. Подсчитали количество человек, учли все пожелания и заказали зал в кафе. Разделили сумму на всех — и даже студенческой общиной смогли осилить вполне легко.
Я все удивлялась, что от Мики исходила эта идея — кажется, такие идеи раньше генерировала прежняя Мика, но, подумав, я решила, что подружка «возвращается». По-прежнему все неясно было в их отношениях с Вадимом — перед Новым годом у нас было слишком мало свободного времени, чтобы это обсуждать — и накануне мне в голову закралась интересная и пугающая мысль, что, возможно Мика все это придумала, чтобы объявить на общем собрании о своей свадьбе?
Я отпихивала эту мысль, как могла, но она упорно не шла из моей головы, и я не знала, как это предотвратить. Но если такое и правда было в ее планах, то предотвратить это уже вряд ли было возможно.