В каждом штреке стояла вагонетка для руды. Её нужно было заполнить: от этого зависело, сколько в ней будет еды и воды, когда пустая вагонетка вернётся назад. Тех, кто исправно работал и не вызывал проблем, охранники могли перевести в промежуточные тоннели, где отгружали руду. Такой труд был куда легче, а потому многие заключённые стремились получить это место.
– Скоро придёт факел, – сказал Хэнк, конечно имея в виду охранника, сопровождавшего сборщиков руды, забиравших вагонетки раз в сутки. Во всяком случае, они думали, что это происходило именно так. Под землёй сложно было следить за временем.
Прозвище охранников объяснялось тем, что они меняли в факелах светочи – пористые камни, пропитанные кровью земли. Одна такая зловонная, покрытая сажей каменная губка могла гореть много часов, отмеряя рабочий день каторжан. В их же интересах было закончить добычу до того, как светоч погаснет, погружая штрек в темноту. Работать без света, на ощупь, было не только невероятно тяжело, но и небезопасно.
Единственной радостью заключённых был банный день. Раз в месяц их выводили на поверхность, загоняя полуголых, ослеплённых солнцем людей в горячие, окутанные паром озёра. Хотя в такие дни легко было подхватить хворь, равносильную смертному приговору, каторжане ждали их с нетерпением. Ждали солнца, свежего воздуха и чистой горячей воды, заполняющей озёра Сокрытой долины.
Скрип колёс вагонеток напомнил о том, что купание нужно было ещё заслужить. В зарешёченном проёме штрека возникли голубоватые всполохи, пляшущие на неровных каменных стенах. Свет приближался, пока из тьмы не появился хмурый человек в кольчуге и кожаном шлеме.
– Не издохли ещё? – как обычно поинтересовался он и, отперев решётку, махнул двоим подручным. – Давайте живее, дармоеды!
Пара угрюмых патлатых мужиков в набедренных повязках быстро сменила заполненную рудой вагонетку на пустую, выплеснула содержимое ведра, куда невольники справляли нужду, в сборный передвижной резервуар и покатили змею из вагонеток дальше по тоннелю. Когда вся грязная работа была закончена, охранник с профессиональной небрежностью достал из сумы промасленный свёрток со свежим светочем и установил его в гнезде стального факела, прикреплённого к стене.
– Что-то сегодня меньше, чем обычно, – заметил он, поджигая каменную губку.
– Больно споро светоч сдох, – нашёлся Хэнк, но охранник только хмыкнул в ответ.
– Смотрите, как бы без пайка не остаться завтра. – Он вышел и, повернув в замке ключ, двинулся дальше по тоннелю, нагоняя громыхающие вагонетки.
– Вот гнида, – шепнул с досадой старик, оценивая скудный провиант, положенный на дно пустой вагонетки.
– Да и Солис с ним, – успокоил напарника Эдуард. – Чем нынче кормят?
– Дерьмом! – зло ответствовал Хэнк и сплюнул себе под ноги, но всё же его тощие руки извлекли на голубоватый свет жалкий паёк.
Отдающая тряпками вода в изрядно потёртой кожаной фляге, тронутый зелёной плесенью хлеб, кусок вяленой конины и какие-то сухофрукты, скорее окаменевшие, чем засушенные.
– Ты пока поешь, – сказал Эдуард, берясь за кирку, – а я начну потихоньку.
Старик проводил благодарным взглядом широкую мускулистую спину парня, удалявшегося в дальний конец штрека. В последнее время Эд брал на себя всю самую тяжёлую работу, оставляя Хэнку погрузку руды в вагонетку. Этот мальчишка появился здесь два года назад. Испуганный, наивный и бесконечно печальный, за время, проведённое на каторге, он волшебным образом преобразился. В этом и заключалась подлая магия тоннелей: сначала они превращали зелёных юнцов в матёрых здоровяков, а через несколько лет бородатые работяги обнаруживали себя дряхлыми, гнилыми стариками, харкающими кровью… как Хэнк. И всё же Эду повезло попасть именно в этот штрек. Хэнк даже думать не хотел, что было бы с этим парнем, попади он в напарники к какому-нибудь насильнику или душегубу, которых, видят Древние, в Железных горах томилось предостаточно.
Завершив скромную трапезу под монотонный стук кирки, Хэнк пошёл проведать своего молодого напарника. Тот уже выворотил из стены увесистую глыбу и теперь старался разбить её на более мелкие части. Старик взял лопату и принялся отгребать обломки.