— Только то, что спал до полудня, потому что в субботу основательно заложил. Вам нравится эта марка? — Возьмите ее себе, у Марека их полно… Боже, когда же вы будете со мной ласковы и скажете что-нибудь приятное.
Она села к пианино, которое ее отец называл «фортепиано».
— Сыграть вам что-нибудь? Может, «Не говори мне о любви»? Это сейчас самая модная вещь. «О, пусть очнется сердце ото сна», — красиво, да?
— Прекрасно, — сказал я и вышел уже тогда, когда Галина отвернулась и начала играть «Не говори мне о любви».
Сначала я был просто счастлив, получив желанную марку и кое-какие новые сведения о Зомбеке. Однако сопоставил факты — и меня снова охватило отчаяние. Что я знал? Лишь то, что тридцатого, в воскресенье, был убит Эмиль Зомбек. Что двадцатого он получил поздравительную открытку из Колюшек. А двадцать третьего, на прошлой неделе, к нему заходил какой-то мужчина в болонье, и этот визит смертельно перепугал Зомбека.
0 на основании этого мне нужно разыскать убийцу! Где его искать, как он выглядит, как его зовут, каким образом он оказался в кассе «Протона»? За что убил Зомбека?
Помочь мне могла только Эвелина Фальконова. Она, и больше никто. Даже наш прекрасный криминалистический центр с его суперсовременными методами был здесь бессилен.
Директор Колаж набирает номер майора Птака.
— Есть ли уже какие-нибудь результаты расследования?
— Какого расследования? Вы о чем?
— По делу нашего кассира, Эмиля Зомбека.
— Не понимаю, — отвечает майор, — почему вы об этом спрашиваете? Вас, что, перевели в Главное управление милиции?
— Вы шутите, пан майор. Я по-прежнему генеральный директор завода «Протон».
— Тогда я должен вам напомнить, что о результатах своей работы мы перед заводом «Протон» никогда не отчитывались.
— Пан майор! — с упреком восклицает Колаж. — Речь идет о нашем работнике!
— С той минуты, как вашего работника убили, — спокойно отвечает майор, — его останки принадлежат нам. Теперь мы, а не «Протон», тратим на него деньги. С момента смерти на него стало уходить больше средств, чем при жизни. Следствие — дорогая забава.
Бухгалтер Калета осторожно стучит в дверь поручика Витека.
— Проходила мимо и решила зайти на минутку, — поясняет она.
— Хорошо, что только на минутку, — отвечает Витек, — Некоторые попадают к нам лет на десять, а то и больше.
— А вы остроумны! — язвительно замечает Калета.
— Остроумие бесполезно, когда у одного из собеседников нет чувства юмора, — подкалывает ее Витек. — Впрочем, хватит шуток. У вас, наверное, какая-нибудь сенсационная новость?
Калета поправляет очки.
— Я хотела узнать, нашла ли милиция убийцу.
— Трудное дело, — вздыхает поручик. — Подумайте сами: мы можем подозревать только двоих: вас и директора Колажа.
— Почему?!
— Очень просто, — тянет поручик, — Кассир готовил деньги к выплате и мог открыть дверь только вам или директору.
Калета снимает очки, щурит близорукие глаза.
— А знаете что? Вы, пожалуй, правы. Я знаю Зомбека и могу поручиться, что никого другого он бы не впустил. Но вам известно, что как раз тридцатого директор был на банкете у одного вице-министра и просидел там до полуночи. А я все воскресенье была у дочери, присматривала за ребенком. Они с мужем пошли вечером в цирк, им достали контрамарки.
— У каждого есть какое-нибудь алиби, — отвечает поручик.
— Но ведь его можно проверить!
— Мы уже сделали все, чтобы снять с вас подозрение.
— А вы, оказывается, и на самом деле очень любезны…
Я был прав, предчувствуя худшее: следствие застряло на последней, как мне тогда казалось, находке — марке, проштемпелеванной на почте в Колюшках. Совсем недавно я был готов отдать за нее всю месячную зарплату. Сегодня же пожалел бы даже грош.
Тянулись унылые дождливые дни. Дождь шел утром и вечером, ночью и снова с утра, и снова вечером. Потом опять ночью. И так целую неделю. Я не знал, как мне быть, до того хотелось послать все это к чертям. Затем позвонил Клосу, и мы договорились встретиться в нашем клубе. Мы заказали два коньяка, потом снова два и еще раз два. В прилегающем зале сидел майор Птак. Он заметил меня и подсел к нашему столику.
— Освободили Пакоша, — сказал он, — Прокурор настоял.
— С самого начала было ясно, что это не он, — отозвался Клос.
— И с самого начала, — пробурчал майор, — вы не можете выйти на настоящий след. Фальконова по-прежнему утверждает, что двадцать третьего в воскресенье к Зомбеку никто не приходил?