Я догадывался, кого ударил ножом Броняк. От инспектора я знал, что раненый отказался отвечать на вопросы. Потом приехал врач, и от дальнейшего допроса пришлось отказаться.
Мы уже знали марку машины, на которой скрылся Броняк, но я понимал, что это еще ничего не значит, что он снова сумел опередить нас в этой полной напряжения тишине эфира. И только здесь, наверху, в комнате, расположенной прямо над нами, находилась первая ошибка Броняка: свидетель, которого он хотел убить, которого должен был убить, но который остался жив.
Ресторан отеля «Континенталь».
За уставленным деликатесами столиком девушка пьет много, но не пьянеет, только веселится. «У меня крепкая голова», — шутит она. Броняк, напротив, пьет в меру. Оркестр играет «ча-ча-ча», Моника подпевает.
— Вы танцуете? — спрашивает она.
— Сегодня нет, — отвечает Броняк.
— Где вы живете?.
— А вы?
— Я остановилась здесь. Это лучшая гостиница, я обожаю хорошие отели. А вы тоже нездешний, да? Наверное из Варшавы?
— Я поляк, — говорит Броняк, гладя лежащую на столе руку девушки, — но живу за границей. Отсюда я уехал еще во время войны. У меня нет здесь никаких дел, приехал сюда просто так, по сентиментальному капризу — навестить родину.
— Вы не врете? — спрашивает девушка. — Насчет заграницы?
Броняк вынимает из внутреннего кармана пиджака заграничный паспорт, переплетенный в тонкую кожу. Моника вытягивает руку, хочет посмотреть его, но Броняк снова прячет документ в карман.
— А как вас зовут, вы так и не сказали?
— Том, — отвечает Броняк.
— Обожаю это имя! У меня был как-то один знакомый швед, его тоже звали Том. Он хотел на мне жениться, но должен был уехать. Выпьем на брудершафт, вы не против?
Они пьют. Девушка подставляет губы, однако Броняк целует ее в щеку.
— Поцелуемся позже, — говорит он, — У тебя красивый рот.
— Представляю себе эти поцелуи! — смеется Моника — А кем ты работаешь? Что делаешь?
— Мои сбережения позволяют мне не работать. Я вложил деньги в кое-какие предприятия, а сам путешествую.
— Обожаю такую жизнь! А я тебе действительно нравлюсь? Том, скажи, я тебе нравлюсь?
— Ты самая лучшая женщина из всех, каких я встречал в Польше. И первая, которая меня заинтересовала. Знаешь, Моника, другие, как только увидят иностранца, сразу становятся нахальными, хотят неизвестно чего. Ты же — самая скромная, непосредственная… Моника, я хотел бы тебе кое-что предложить.
— Доллары? — быстро шепчет обрадованная Моника.
— Доллары — это глупость, — отвечает Броняк.
— Для тебя, Том, но не для меня. Знаешь, у нас есть такие магазины — «ПКО», там на валюту можно купить различные тряпки, косметику и вообще всякие мировые вещи.
— Хорошо, будут у тебя эти доллары. А теперь послушай меня, Моника. Я тебе предложу кое-что, выгодное для нас обоих, понимаешь? Внакладе не останешься.
— Понимаю, — говорит она и наклоняется к Броняку. — Со мной можешь говорить обо всем на свете, я знаю толк в жизни. Я, правда, молода, но знаю, как надо жить. Говори, Том…
Врач все еще был наверху, в комнате человека, упорно цепляющего за жизнь. Тем временем я показал женщинам фотографию Броняка.
— Он, вроде, был какой-то не такой, — сказала буфетчица.
— Вблизи я его не видела, — ответила повариха.
— Может и похож, но у того были усы, — заметила официантка, поправляя вороной локон, выбивавшийся из-под кружевной наколки.
Я достал карандаш и пририсовал Броняку усы.
— Вот-вот, он и есть! — обрадовалась буфетчица. — Еще заказал яичницу с грудинкой, водки не брал.
В двери за буфетом появилась фигура инспектора.
— Вы можете поговорить с раненым, — сказал он и оглядел зал. — А где тот сержант, с которым вы приехали?
— Я послал его на разведку в Щецин.
— Щецин мы уже уведомили.
— Именно поэтому я его туда и послал. Нам нельзя терять времени.
Мы поднялись по скрипучей деревянной лестнице, опираясь на расхлябанные перила. Я постучал в дверь, указанную инспектором. На пороге появился человек в белом халате.
— Это дежурный врач районной больницы, доктор Швентек, — отрекомендовал его инспектор. — А это, — он указал на меня, — капитан Вуйчик из Варшавы.
— Пан доктор, — сказал я, — мне нужно срочно побеседовать с вашим пациентом.
— Я бы хотел, чтобы вы отложили разговор. У него сильное кровотечение.
— Это опасно?
— Уже нет, но раненый до сих пор находится в шоковом состоянии. Но это скоро пройдет — у него исключительно сильный организм и мощная мускулатура. Нож пробил напряженные мышцы. Ткани пострадали, но опасных повреждений внутренних органов нет. Его спасла толстая кожаная куртка: она ослабила силу и последствия трех ножевых ударов. И все-таки с допросом следовало бы подождать.