— Итак, это все же была ваша «симка»? — спрашивает поручик Витек Шыдлу.
— Моя собственная.
— Где вы взяли заграничный номер и для чего?
— Я ничего не знаю о заграничном номере. Наверное, этот бандит, — он показывает на Броняка, — выбросил мой номер, чтобы его не поймали, и привесил какой-то другой. Мой номерной знак был официально зарегистрирован в Колюшках, можете проверить.
— А откуда паспорт, который Броняк у вас украл?
— Какой паспорт? Первый раз слышу!
Поручик показывает ветеринару документ.
— Этот.
— Но ведь здесь не моя фотография, значит, и паспорт не мой.
— Как попала фотография Броняка в ваш альбом?
— Я на этих снимках никого не знаю. Собирал когда-то фотографии, сам снимал. Некоторые карточки в деревнях покупал, если они касались каких-нибудь исторических событий, у старых солдат…
Броняк не возражает Шыдле и не обвиняет его. Он отрицает лишь нападение на ветеринара.
Когда Витек устраивает очную ставку Броняка с шофером рефрижератора из Рыбной Централи, Броняк переходит в атаку.
— И что, это был я? — кричит он на водителя. — Я остановил машину, да? И у того человека были такие же баки, как у меня? Такие же усы? Не было, вы слышите, пан поручик, он говорит — не было! Так чего же вы ко мне цепляетесь? Зачем вводите милицию в заблуждение? Это карается законом.
Витек знает, что большинство выдумок этих двух типов можно опровергнуть. Например, несколько раз патрули дорожной милиции записали фальшивый номер его машины, однако ни один из них не видел настоящего номера. Шыдло скорее всего выбросил его за пределами Колюшек. Однако задача Витека состоит вовсе не в том, чтобы проверять, где правда, а где ложь в показаниях Броняка и Шыдлы. Он должен только отбирать факты, которых мы еще не знаем, необходимые для полной картины преступления и для обвинения Броняка в убийстве Эмиля Зомбека.
А для этого пока у нас нет полных данных.
Я лежал в госпитале. Поначалу мое состояние было определено как «очень тяжелое», и я даже не мог дознаться о том, как продвигается следствие по делу Броняка и Шыдлы.
Когда врач заявил, что наступило «заметное улучшение», я узнал, наконец, что со мною произошло: пуля пробила правое легкое, повредила кость ключицы и, несколько раз перевернувшись, застряла в разорванных тканях. Опасаясь осложнений, хирург не решился на срочное извлечение этого кусочка свинца.
Как только мне разрешили принимать гостей, в палате сразу же появились с интервалами в две-три минуты майор Птак, поручик Витек и сержант Клос. Днем раньше сам шеф прислал мне бутылку вина.
Майор уселся на кровати, сержант на стуле, а поручик Витек встал в ногах. Я почувствовал себя окруженным заботой.
Беседа со всеми сразу утомила меня; было бы лучше, если бы они пришли порознь. Я слышал все, что коллеги говорили, однако проходило какое-то время, прежде чем до меня доходил смысл сказанных слов.
Майор разливался больше всех. Он радовался тому, что при обороне я мог пристрелить Броняка, но не сделал этого. Он с удовольствием вспомнил о том, что в прошлом году я занял второе место на всепольских соревнованиях по стрельбе по движущимся мишеням. Через неделю, сказал майор, снова начнутся эти ежегодные соревнования, и на этот раз я просто обязан получить первый приз.
Но самое главное — меня снова подключили к следствию.
Потом в разговор вступил поручик Витек; он говорил очень сердечно, и я почувствовал в его голосе искренность.
— Если бы не твоя инициатива, следствие вообще могло бы зачахнуть… И если бы ты не задержался в Щецине, Броняк получил бы возможность ускользнуть.
Тут снова вступил майор. Он сообщил, что состояние моего здоровья еще… неважное, опасность не миновала, и он не может этого скрывать. Поэтому сейчас я должен думать только о предписаниях врача и уж ни в коем случае не должен курить и волноваться.
— Ты не сердишься на меня? — спрашивает Витек, наклоняясь над спинкой кровати. — В управлении сейчас только о тебе и говорят.
Я сказал поручику, что никогда на него не сердился.
Сержант Клос молчал.
Поручик достал из кармана белый конверт и положил его на одеяло.
— Письмо от Галины, — объяснил он, — Девушка звонила уже раз двадцать и просто замучила меня вопросами…
— И, конечно, опять при майоре!
— Ну и что из этого? — отозвался сержант, — Человек не муха.
— Добро, — хлопнул ладонями по коленям майор. — Ты устал и должен отдохнуть. Идемте, — обратился он к поручику и сержанту.