— Тут ведь коммунизм?
— С чего ты взял? — подозрительно уставился на меня Птичкин.
Дожили! Сколько лет строим, а в итоге в него не верят даже те, кому по должности положено доносить до нас идеи о грядущем светлом царстве освобожденного труда!
Подозреваю, что кто-то в далеком штабе немало похихикал, отправляя Птичкина именно в мою роту. Раз уж командир — Зверев, то пусть замполит будет ему достойной парой. Не Птицын все-таки — Птичкин. Хотя парень был неплохой. За те полгода, что он у нас, вел себя достойно, не шкурничал, труса не праздновал и не отлынивал от боевых.
— Как с чего? Ты видел наши дома? Одно слово: технология! — я многозначительно поднял вверх палец. — А чему учит нас марксизм вкупе с ленинизмом? Что высокие достижения могут быть связаны лишь с соответствующей, — слово пришлось выговаривать едва ли не по слогам, — формацией. Логично?
— Подожди, — Птичкин лихорадочно пытался найти изъян в моей логике.
— Чего ждать?
— Хорошо, — после некоторой паузы осторожно произнес замполит. — Почему же нам тогда не сказали?
— Нам, по-моему, вообще еще ничего не сказали. Даже задачу толком не поставили, — напомнил я. — Просто перевели сюда без объяснений, а зачем, не сообщили.
Выдавать какие-нибудь предположения я не стал.
Замполит долго размышлял, а затем признался:
— Не знаю. В политотделе ни словом не обмолвились, какая тут формация. Хотя, может, и они пока ничего понять не могут. Но все может быть. Если подумать, капиталистическая страна не согласилась бы на наше пребывание на своей территории. Но почему у них нет деревень?
— Как? А смычка между городом и деревней? Или забыл? Всем жить в деревнях нет смысла, вот и переселились в города. У них уже давно свиней выращивают прямо в подвалах, картошку растят на крышах, а пшеницу сеют вдоль каждой улицы.
— Да ну? — Птичкин не уловил иронии и спрашивает с самым серьезным видом.
— Ты думал!
Но все же какая-то мысль явно не дает замполиту покоя, и он недоверчиво смотрит на меня и уточняет:
— Откуда знаешь?
— Летчики рассказывали, — с невинным видом сообщаю я.
— Ну, тогда… — и Птичкин умолкает.
Я прикуриваю новую сигарету от окурка.
В лагере довольно тихо. Третий батальон охраняет Врата, роты остальных сейчас там же поджидают очередные караваны, а мы до конца не устроились, не навезли всего и на все случаи жизни, и тут в основном артиллерия и подразделения обеспечения. Вроде бы где-то по эту сторону Врат находится ДШБ, однако где его носит и какие задачи он выполняет, мне неведомо. По слухам, он расположился в противоположной от города стороне, а зачем — знает лишь высокое начальство. Как бы нас не погнали с утра назад с колонной. Ничего в этом страшного нет, вроде не стреляют, а прокатиться несложно, но очень уж хочется посмотреть здешний город. Иной мир все-таки, а ничего, кроме пустынных пейзажей да каких-то развалин в стороне от караванного пути, я до сих пор не видел.
Та же мысль, очевидно, посещает замполита, и он произносит:
— Посмотреть бы! Надо же — пшеница прямо на улицах! — Птичкин поматывает головой из стороны в сторону.
Я уже предвкушаю удовольствие, с которым буду рассказывать остальным о розыгрыше замполита, но тут вижу, что в темноте к нам кто-то движется, и невольно настораживаюсь.
— Сидите? — подошедший оказывается батальонным комсоргом Киряковым, которого мы обычно зовем просто Ковбоем.
Как иначе назвать человека, который носится с найденным винчестером, настоящим, как в фильмах «про индейцев», и даже пару раз таскал его на боевые? Правда, лишь тогда, когда мы находились на броне и не надо было навьючивать на себя дополнительную тяжесть.
— Ну не стоять же все время. Что слышно, Ковбой?
— Обратно караван поведет пятая рота.
— Точно? — я мгновенно добрею к комсоргу.
— Точней не бывает. Вы остаетесь в лагере в качестве резерва, ну, и так, поработаете, если понадобится.
Резерв — тоже неплохо. Без дела в армии не оставят, а так хоть с лагерем поближе познакомлюсь.
— Выпить хочешь? — раньше вестника с хорошими вестями награждали, и я охотно готов поддержать традицию.
— Спрашиваешь! — с некоторой обидой произносит Ковбой.
По-моему, он где-то уже принял и теперь ищет добавки. Но для хорошего человека самогона не жалко.