— Может, летчиков привлечь, товарищ подполковник? С воздуха мне их легче будет и обнаружить, и догнать.
— Надо будет — привлечем, — кивает полкач.
Летуны настолько увлеклись перевозками, что, похоже, забыли о своем прямом предназначении.
— Вопросы есть?
— Так точно. Что делать при встрече с местными?
— Нет тут местных, Зверев. Весь этот район, — карандаш командира обводит едва ли не всю карту, — совершенно безлюден. Не живут они здесь, понимаешь? — судя по тону, сам полкач не понимал причины подобной заброшенности земель в развитом государстве. — Так что если кто там и есть, то это наши заблудшие неприятели. Можешь без опасений валить всех, кого встретишь. Мне это сказали вполне определенно.
Последняя фраза не слишком характерна для отца-командира. Что в военном языке означает слово «сказали»? Кто сказал? На каких основаниях? Почему надо следовать этим словам?
Все как-то зыбко, и полкач сам прекрасно чувствует это.
— Мне наш посол показал договор с местными. Там черным по белому значится: в числе прочих наших задач — поиск и уничтожение всех выходцев с той стороны Врат, — поясняет подполковник. Затем до него доходит смысл сказанного, и он ухмыляется. — Кроме нас самих, разумеется.
Хоть за это спасибо! Но сама задача откровенно не радует ни меня, ни полкача, ни кого-нибудь из собравшихся офицеров. Пусть даже в ней есть некий высший смысл. Ведь если то, что говорят о местных технологиях, — правда, взаимоотношения с местными просто жизненно необходимы.
— Если все понятно, выполняйте, — отпускает меня подполковник, а затем добавляет: — Связь держи постоянно. Людей береги. На рожон не лезь. Удачи, Зверев!
Бээмпэшки уже выстроились вдоль дороги. Люди расположились рядом. Кто-то набивает магазины, кто-то проверяет снаряжение — обычные последние хлопоты перед выходом.
— Все погружено? — спрашиваю у Кравчука, своего старшины, склонного к полноте, пышноусого дельного мужика.
— Так точно, товарищ старший лейтенант, — прапорщик не вытягивается в струнку. Дисциплина у нас не та, что в Союзе, и здесь редко кто требует щелканья каблуками.
Судя по наряду, Кравчук идет с нами. Мог бы и остаться, хозяйственных дел тоже полно, но это его выбор.
— Сухпай?
— На три дня, — прапорщик смотрит выжидательно, мол, не мало ли взял?
Правило старо как мир: посылают на три дня — бери продовольствия на неделю. Если бы речь шла лишь о помощи Пермякову, то мы бы вернулись до вечера, но задача поставлена значительно шире.
— Возьми еще на пару дней, — перестраховываюсь я.
Кравчук немедленно срывается с места. На ходу он коротко отдает команду, и десяток бойцов послушно бегут за ним.
Я объявляю офицерам приказ и вижу, как морщатся их лица. В местные горы не рвется никто. А вот помощь своим — дело святое, и ушедшие с Кравчуком солдаты несутся обратно бегом, нагруженные коробками.
Забросить их в десантные отделения — дело секунд. Бойцы привычно забираются на броню, и я невольно оглядываюсь.
Откуда-то из-за модулей выбегает Тенсино. Он уже в разгрузке, из которой торчат магазины, и в руках у него автомат. Следом за лейтенантом спешит радист со своими причиндалами.
— Давай быстрее, — я рад, что корректировщиком с нами идет Сергей. Он вызывает немало нареканий у начальства в спокойные времена, но дело свое знает отлично, и с ним всегда чувствуешь себя увереннее.
Последним прибегает фельдшер Портных. Не знаю, по своей ли воле или согласно приказу, но медик на операции лишним не бывает.
Мы забираемся на головную машину. Я сразу же трогаю механика-водителя за плечо, мол, поехали. Бээмпэшка послушно трогается с места. Оборачиваюсь и вижу, как в отдалении приходят в движение самоходки первой батареи.
Только авианаводчика так и не дали. Но, надеюсь, летуны сами доставят его на место, если будет нужда.
Знакомая дорога вьется перед нами, скрывается под гусеницами, чтобы объявиться с другой стороны. Рычит двигатель. Под его шум не слишком удобно разговаривать, а кричать никто особо не хочет. Лица бойцов сосредоточены, все ждут приближения боя, но до места пока далеко, и я мысленно прикидываю, нельзя ли куда свернуть, чтобы обойти засаду, выйти духам в тыл, но по выданной карте понять что-либо толком невозможно, а двигаться наугад, не зная, куда забредешь, может быть чревато. Застрянешь в каком-нибудь тупике и только потеряешь драгоценное время.