Я пообещал показать ей парочку коров. Ее близость и конфузные желания ее отца снова приблизили прошлое. Раззадорившись, я сказал: «Однажды с неба спустился прекрасный ангел… Так происходит в наших сказках и легендах. Да, Звездочка, это действительно сказка, то что мы нашли друг друга, потеряли и снова нашли. Мне не понятно только одно. Откуда ты могла знать, что я нахожусь именно здесь?» В дверь постучали, заглянула сестра и снова закрыла дверь.
— Когда мои звонки к тебе оставались без ответа, — рассказала Ауль, — я боялась, что что-то могло помешать тебе. Ме разделял мои заботы и позволил мне начать твои поиски. Мы множество раз облетели Землю. Я совсем отчаялась, думала, что никогда не найду тебя в этой суматохе городов и людей. Какое счастье, что у меня был адрес…
— Мой адрес? Что еще за адрес?
— Дом, в котором ты живешь с твоей женой…
Я испугался. «Не была же ты у моей жены?»
— Конечно же я была у твоей жены — как иначе я смогла бы найти тебя? У тебя красивая жена, только она ревнивая — как пингвин.
Вокруг меня летали звездочки.
— Что тебе сказала Йоханна, о чем вы разговаривали?»
— Она тоже сначала приняла меня за иностранку, как и этот профессор. Потом я назвалась, и твоя жена посчитала, что ей якобы все теперь известно, мне больше не следует ничего говорить. Она дала мне твой адрес, и мы поговорили о том о сем…
— О чем? Я хочу точно это знать, Ауль.
— К примеру, что я хочу забрать тебя на шестой спутник насовсем.
— Дальше, что она ответила?
— Она никогда не даст развод. Скажи ты, звездный странник, собственно, кто такая Розуита?
— Я не знаю никакую Розуиту. Что тебе еще сказала моя жена?
— Но профессор тоже подумал, что я Розуита…
Я застонал. Йоханна сейчас верно увидела в Ауль подтверждение своего первого предположения. Сейчас Было бы не трудно убедить ее в обратном — но мог ли я оставить ее здесь с таким знанием?
— Розуита одна из твоих наложниц?
— Чепуха, — сказал я. — О чем вы еще говорили?
Она больше не знала этого или не хотела знать.
Я решил при первой же возможности разъяснить все Йоханне. Теперь у меня по крайней мере было два свидетеля.
Ауль между прочим сказала: «Кстати, твоего переводчика я тоже взяла с собой. Ме настаивал на этом».
— Фритцхен тоже прибыл? Он ждет в транспорте?
Она показала на дверь.
— Он в клиник».
Я подошел к двери, открыл ее. Фритцхена я не увидел.
— Вспомни о третьем гиперборальной террастии и отрицательном квильпространстве, — шутливо сказала Ауль. — Мне еще раз объяснить тебе процесс?
— Посмей только!
В поцелуе мы забыли обо всем.
Профессор тем временем продиктовал свое заключение и подписал его. Он поспешил обратно в свой кабинет, чтобы взять зимнее пальто, тешил себя надеждой отвезти своих из ряда вон выходящих гостей в город.
Когда он вошел в свою комнату и увидел разрушения, он ощутил невиданное прежде чувство удовлетворения. Сломанные рамы картин и спаленная кнопка звонка показались ему реликвиями. Только разрезанные стекла не понравились ему, при том, что из букв сильно дуло. Притом ему не нравилось слово, значение которого было ему неизвестно. Он взял с полки лексикон, открыл его на букве «Р» и прочел: «Рача, ругательство, означает — болван, пустоголовый, также злодей…»
Раздосадованный, Гразме решил замести следы, и, поскольку расщепленное стекло больше нельзя было склеить, он решительно взял словарь и разрушил с его помощью оконное стекло окончательно.
Насколько понятной с общечеловеческой точки зрения ни была его реакция, умным образ его поведения, конечно, не был, но таинственные буквы могли бы объяснить многое. Профессору также не пришла в голову мысль закрыть дверь своего кабинета. Из-за звона стекла он не услышал, что кто-то стучал в дверь. С педантичным рвением он продолжил процесс разрушения, чтобы также удалить мельчайшие осколки стекла из оконных рам.
Что должны были подумать старший врач Хаусшильд и сестра Хильдегард о своем шефе, когда они открыли дверь и таким образом стали невольными свидетелями его откровенного буйства? Как профессионал, Хаусшильд понял ситуацию с первого взгляда. Сломанные рамы картин, распоротое полотно — ну и даже сам шеф, который вынимал осколки стекла из замазки и еще даже не заметил вошедших.
Холодный ветер дул из окна, свалил несколько листков с письменного стола. Сестра Хильдегард собрала их. Старший врач кашлянул.
— Что Вы здесь делаете, господин профессор, Вам не хорошо? — осведомился он.