Наконец-то наступил тот день, когда уже больше ничего не держало меня в бюро. Я сходил к парикмахеру, искупался, надел одежду из грубого тика. Все, что я делал, было продумано и целесообразно. Я готовился к самому волнующему путешествию в моей жизни. Прошлое было встряхнуто, перевернуто словно лист календаря.
Каждую подробность я представил себе и продумал до детали. На столе лежали некоторые вещи, которые я хотел прихватить с собой: фотоаппарат, письменные принадлежности, немного белья, пару фотографий моей жены и меня самого и книгу, в которой был дан обзор, начиная от знаний в области физики прошлого, заканчивая нашим временем. Позднее я положил энциклопедию обратно; в ней было слишком много формул, которые мне трудно было объяснить. Наконец, я погрузился в звездный атлас, бесполезно пытаясь определить место, откуда прибыли пришельцы. Праздные мысли облегчали полное волнением ожидание.
Какой день! Я принял таблетки фаустана, как если бы мне предстояло сдать устный экзамен по математике, то и дело сверял время по радио с моим видавшим виды будильником. За два часа до знаменательного момента я закрыл входную дверь и положил ключ в потайное место, известное моей жене, и направился с будильником за дом. Кот мог забраться внутрь через открыток окно. Я оставил ему целый запас молока. Небо было слегка облачным. На юго-западе — я заметил это с чувством полного удовлетворения — находилась прибавившая в размере Луна, то и дело заслоняемая облаками. Звезду, которая была закрыта во время ее движения незадолго до полуночи на одно мгновение, нельзя было увидеть невооруженным глазом.
На лугу снова привычная картина: туман собирался в низинах; это выглядело так, будто луг залило водой, и на поверхности торчали отдельно стоящие деревья и кустарники. Еще целый час в запасе. Я сел на бугорке, и все земное было мне чуждо. Пеппи вился вокруг моих ног. Он заурчал, когда моя рука скользнула пол его шерсти. Берут ли они с собой животных в качестве талисманов? И как быть с коммуникацией? Вероятно у них есть электронный переводчик. Они будут задавать множество вопросов, вопросы, на которые я, вероятно, с трудом смогу ответить. Каким образом, например, мне удастся объяснить им противоречия, которые имеют место на нашей планете, скажем, двуличие наших ракет, которые несут нас к звездам и, одновременно, могут нас уничтожить. Я скажу им: Земля черная и грязная, из ее темного чрева берут свое начало гадюки и голуби… Это была поэтическая картина, которая, к сожалению, ничего не объясняла. В том случае, если эволюция человечества во Вселенной повсюду протекала одинаково, в чем я не сомневаюсь, они, вероятно, должны быть лучше меня сведущи в вопросе развития Земли. Я вдруг сразу осознал, насколько недостаточны мои познания во многих областях.
Еще двадцать девять минут до полуночи. Луны больше не было видно, черные как смоль облака заслоняли ее. Нервозно, я встал с места, на котором сидел, пробирался через траву. Туман распространялся почти до самого дома. Я почувствовал себя пассажиром на вокзале или в аэропорту, только неблагоприятная влажность выбивалась из этого описания, как и комары, которые готовили мне прощальный концерт.
Сейчас, когда всего лишь несколько минут отделяло меня от великого момента, меня вдруг охватило беспокойство и неуверенность. Мне явилось неприятное видение: возможно это мои последние минуты на Земле. «Речь» шла только об их возвращении и о моем восхождении на борт — что тогда, если они хотят захватить меня в качестве объекта для исследований. При всем моем стремлении к знаниям и всем любопытстве — такую цену я не хотел платить. Я должен был еще до взлета дать им понять, что не хочу злоупотреблять их гостеприимством дольше, чем двадцать четыре часа. Все точно будет хорошо, твердил я себе, но вырвал из своего блокнота страницу и в спешке нацарапал: «Ханни, не волнуйся, я вернусь не позднее чем послезавтра. Ганс».
Я просунул записку за оконное стекло.
В тишине тиканье часов показалось мне ударами молота. Звезды надо мной, казалось, блуждали. Проплывавшие мимо облака вызывали такой обман зрения. Еще несколько минут, в любой момент мельчайшие частицы тумана могли закружиться в воздухе, словно пыль. Тишина. Слышно было только часы, время от времени — какую-то ночную птицу. Прошла минута, две, три. Ничего. Время пришло. Вдруг пронзительный звук разорвал тишину. Зазвонил будильник. Я забыл отключить звонок. Было двадцать три часа пятьдесят семь минут.