Тень пробежала по моему лицу. Когда я открыл глаза, я увидел Ауль. Она лежала рядом со мной, смотрела на меня с восторженной улыбкой. «Теперь я вижу, что ты действительно здесь. Сотни раз я разговаривала с тобой во сне. Когда я проснулась, я боялась, что все может оказаться всего лишь сном. Еще никогда в своей жизни я не видела таких чудесных снов, и никогда еще пробуждение не было так прекрасно.»
— Это не сон, Звездочка, я действительно здесь. Прежде у меня был повод считать все фантастическим сном. Но на деле именно реальность безумна. Когда ты сможешь установить связь с Ме?"
— Когда-нибудь он даст мне об этом знать. Мы должны потерпеть.
— Потерпеть, — недовольно пробурчал я, — для твоего Ме несколько тысяч лет не играют никакой роли.
— Так долго это не продлится. У тебя такое серьезное лицо — что с тобой?
Я не ответил. Мои мысли преодолевали пространство и время, снова и снова возвращались обратно на Землю.
— О чем ты думаешь?
Замешкавшись, я ответил: «О дожде».
— Что такое дождь?
— Дождь это дождь, вода, которая образуется в атмосфере. Летом, когда очень жарко, облака иногда трескаются и выливают свою воду на землю. Это дождь.
— Разве это не неприятно? От этого можно промокнуть…
— Ты знаешь, что у нас четыре времени года?"
— Я установила это посредством расчетов, но я не имею об этом никакого представления.
— Весной природа пробуждается, все наполняется запахом цветущих растений. Затем идет лето, становится так же жарко, как в инкубаторе твоего спутника. За ними — весна и зима. Зимой осадки выпадают в виде снега. Тогда можно кататься на лыжах или санках и делать снеговиков…
— Снеговиков? Ты хочешь сказать — роботов?
Я объяснил ей это, рассказал о моем городе и моей квартире и о тысяче мелочей. Ауль не могла наслушаться. Мне пришло в голову, что предстояло рождество. К чему этот душевный террор, подумал я, когда-нибудь я должен вернуться обратно, опять же какой ценой. «Ауль, возможно, твой Ме забыл о заявке?"
— Ме никогда ни о чем не забывает, — уверенно сказала она.
— Будем надеяться.
Я встал. Вальди снова раскапывал мышиную нору.
Когда свет погас и ее отец улегся спать, мы совершили прогулку по лабиринту туннелей. Матовое свечение освещало проходы. Мы взяли с собой Вальди. Он был привязан на узел, дергал поводок и обнюхивал гладкие каменные стены. Нашей целью была обсерватория, которая находилась рядом с нами. Ауль однако выбрала окольный путь, ей доставляло удовольствие постоянно заводить меня в новые катакомбы. Я давно потерял ориентировку.
— Разве здесь не чудесно? — воодушевлено спросил он. — Здесь можно даже услышать тройное эхо. Он приложил ладони ко рту и крикнул: «Голос, вернись ко мне!
Голос вернулся и пробудил в Ауль детскую радость. В ее невинной игре было что-то трогательное. Я тоже должен был что-нибудь крикнуть. После коротких размышлений я крикнул: «Как быстрее всего добраться до Земли?»
Мой вопрос трижды вернулся обратно, но ответа не было.
У Ауль постоянно были новые идеи. Как-то ей непременно захотелось узнать, кто из нас двоих выше ростом. Мы играючи немного поспорили об этом, затем она встала на цыпочки рядом со мной и крепко держалась за меня, когда потеряла равновесие. Мы стояли словно два сросшихся дерева. Когда мы поцеловались, она выронила поводок. Вальди убежал.
— Любишь ли ты меня больше чем своих наложниц на Земле? — хотела она знать.
— Намного больше, — сказал я.
Она прижалась ко мне. «Скажи это еще раз», попросила она.
Я выполнил ее желание, сменил тему.
— Зачем Ме велел проложить эти кротовьи норы? Но точно не для того, чтобы ты слышала здесь с их помощью свое эхо…
Мое любопытство отвлекло ее.
— За этими стенами находятся лаборатории и регенерационные помещения для роботов.
Мне хотелось поближе познакомиться с бытием электронных манекенов. Ауль повела меня в одно из таких помещений. Жужжание и журчание ударило мне в уши, я ничего не мог видеть. Собравшимся здесь свет был не нужен. Сначала Ауль позаботилась о достаточном освещении. Жужжание и журчание приглушились.
В первый момент картина, которая открылась передо мной, шокировала меня. Здесь находилось примерно двадцать роботов, я думал, что вижу перед собой Фритцхена в двадцати экземплярах. Большая часть из них сняла с себя оболочку. В их внутренностях было видно сложное сплетение волокон и электронных элементов. Сумерки делали декорацию еще призрачней. Она напомнила мне старую сценку, которая изображала сеанс спиритизма. Некоторые роботы отличались от своих коллег розовыми трико.