Мне бы хотелось верить, что здесь помогут выжить друзья или Дар. Но первые есть до тех пор, пока им выгодно, а второй слишком неуправляем.
Остается надеяться только на себя. И еще — на Элерис.
Король не пачкается в крови сам. Принц не пачкается в крови сам.
Но я — всего лишь бастард. Быстро усвоивший, что если я не буду в чьей-то крови, то моя собственная расплескается на чужие благородные одежды.
Я — клинок.
Но иногда мне приходится быть кем-то другим.
Тем, кто с равнодушием смотрит на некогда великого придворного мага, а сейчас просто Лорека Барриса, предателя короны, замешанного в том, что Элерис едва не убили.
Если бы пленник не был прикован к деревянному креслу, то наверняка упал — но цепи на руках и ногах держали крепко. От богатых парадных одежд остались только лохмотья, густо залитые собственной кровью Барриса. На груди виднелись ожоги, один глаз заплыл.
— Я. Ничего. Не скажу, — прерывисто выдохнул маг, не поднимая головы.
Его хорошенько подготовили в темнице, но он ни в чем не признался. Не настаивал на собственной невиновности, но и не признавался. Ни в чем. Поэтому его оставили здесь, в темной сумрачной комнате подземелья, без окон и без надежд. Каменный мешок. Рядом на столе великодушно оставили пыточные орудия, но я не смотрел в ту сторону. Только краем глаза видел Алавара, который будто коршун кружил по комнате, поглядывая на пленника.
Только мы втроем, глубоко под королевским замком. С приказом Ее Величества узнать всё, что известно предателю.
Никто не услышит твой крик, Лорек Баррис. Никто не придет на помощь.
Опустившись на корточки, я заглянул в лицо мага и тихо сказал:
— Ты же знаешь, что умрешь здесь. Измена короне карается только одним наказанием. Но ты можешь выбрать, какой будет эта смерть.
Он молчал. Как молчал последние полчаса. Только поглядывал здоровым глазом, и я видел нескрываемую злость.
Выпрямившись, я резко ударил его под ребра, а потом, когда бывший придворный маг вскинул голову, по лицу, рассекая тонкую, лопающуюся кожу.
Но он молчал, по-прежнему молчал.
Алавар оказался за спиной мага, обеими руками обхватил его голову под подбородком, почти любовно, и длинные тонкие пальцы Вейна выделялись своей белизной на грязной, покрытой коркой старой и яркой новой кровью. Ладони Алавара переместились на виски Лорека Барриса.
— Если ты скажешь, Киран, я это сделаю.
Я знал, что он имеет ввиду. Алавар предлагал с самого начала, но я не соглашался, считая, что после темницы смогу выбить из Барриса ответы грубой силой. Он оказался крепче.
— Скажи, Киран.
Официально магам Ордена нельзя пытать людей. Исключения составляют изменники короны, тогда ответственность лежит уже на Ее Величестве.
И на мне.
Я сделал шаг назад и кивнул. Прочистив горло, произнес официальную формулу:
— Именем Ее Величества Элерис Крандор и с моего разрешения, Клинка Менладриса, маг Ордена Алавар Вейн… ты можешь применить пытку Ордена.
Я ничего не смыслил в магии, но даже мне показалось, что мог бы разглядеть тонкие нити энергии, взметнувшиеся к рукам Алавара и пронзившие виски Барриса. Но, конечно, я не мог их различить. Зато видел исказившееся лицо бывшего придворного мага, гримасу боли, и тонкий, пронзительный крик забился о камни.
Я ощущал спиной стену, но заставлял себя смотреть на извивающегося в кандалах Барриса.
Пока Алавар не развел руки в стороны, ослабляя ток энергии. Лорек Баррис тяжело дышал, из уголка его рта текла кровь, хотя я не знал, из-за моих ударов или работы Алавара. Баррис что-то простонал, но мне нужны конкретные ответы. В несколько шагов я снова оказался около него, сжал руками запястья бывшего мага.
— Ты сделал брешь в защите Храма?
— Ддда.
— Ты знал о покушении на королеву?
— Да.
— Ты хотел ее смерти?
— Да.
— Ты причастен к убийству короля?
Баррис молчал, и Алавар чуть сжал руки. И снова развел их после вопля. Я видел, что лицо Барриса покрыто потом, ощущал, как его тело мелко дрожит.
— Ты причастен к убийству короля?
— Да.
— Что ты сделал?
— Осс… осслабил защиту. Чтобы ввввнутрь проник убийца.
— Кто?
— Не знаю.
Я посмотрел на сосредоточенное лицо Алавара. Он снова свел ладони, на этот раз дольше. Казалось, крик Барриса вворачивается в мое собственное нутро. Я кивнул, останавливая Алавара, снова посмотрел на бывшего мага. Из его глаз текли слезы.
— Мне заплатили! Я всего-то должен был убрать защиту на десяток минут! А позже… потом… со мной снова связались. Еще больше денег. Брешь в защите Храма…
— Как с тобой связались?
— Письма… они в моей кккомнате…
— Проверим. Кто стоял за письмами?
— Не знаю! Не знаю!
Я оставил запястья Барриса и сделал шаг назад. Алавар тоже опустил руки, так что Баррис шумно вздохнул.
— Ты предал корону из-за денег, — тихо сказал я. — Всего лишь золото.
Баррис ничего не ответил, только плюнул. Слюну, перемешанную с кровью. Бывший придворный маг еще не знал, что он умрет вовсе не в темнице. А на городской площади, на потеху всем горожанам.
Он приходит ко мне, испачканный чужой кровью и чужими эмоциями. Шагает по залу, где после Храма я развлекаю нового Жреца и Дома. Они все замолкают и не отрывают взгляда от Кирана. Он в тишине подходит ко мне и преклоняет колено: как Клинок перед королевой.
Хриплым голосом рассказывает, что Лорек Баррис открыл дорогу убийцам. Но его сообщники и другие заговорщики неизвестны. Что ж, Дома могут вздохнуть с облегчением.
Хотя я вижу в их лицах страх, когда они смотрят на Кирана, сама же я боюсь при взгляде в его пустые глаза. Он уходит, а я вынуждена продолжать никому не нужные беседы. И у меня никак не получается скользнуть в сознание брата — хотя раньше такое вообще не выходило намеренно, но после похищения, мне кажется, Дар полностью проснулся.
Но наверное, сейчас ему проще ощущать себя больше мной, чем собой.
Я прихожу в спальню только к обеду. Киран ждет меня там, и не уверена, что он сдвинулся с места за прошедшие часы. Я помогаю ему раздеться, скинуть грязную, пропитанную чужой кровью и болью одежду. Ванная с теплой водой уже подготовлена заранее, а служанки выгнаны прочь. Мне не нужна их помощь.
Только тогда во взгляд Кирана возвращается жизнь. И после, когда, оставив грязную воду, он утыкается лицом в мои колени, а я глажу его по волосам.
Он сделает то, что требуется, но мой брат воин, а не палач. Он будет биться с врагом, но не получает удовольствия от пыток людей. Я знаю, просто причиняя боль и смотря за ней, в глубине души он становится сам себе противен.
Пока не смоет чужую кровь.
Пока я не смогу убедить его, что он достоин.
========== 7. ==========
В комнату бывшего придворного мага мы отправились в тот же день, ближе к вечеру. Письма, нужно отыскать письма, которые Лорек Баррис якобы получил от заговорщиков. Потому что, если он соврал, придется продолжить допрос. Хотя мне не нравилась эта мысль, но выяснить правду важнее.
Оставив стражу, перед покоями придворного мага мы стояли втроем: я, Элерис, пожелавшая пойти, и Алавар, который проводил сложные пассы руками над дверью. В это время Элерис, ничуть не смущаясь, стояла, прижавшись ко мне и держа за руку. Ее ладонь казалось прохладной и приятно успокаивала.
— Вроде всё чисто, — Алавар пожал плечами. — Никаких магических ловушек. Нас не испепелит, едва войдем.
— Вроде?
Элерис не стала уточнять. Она только сказала:
— Заходи первым.
Алавар не мог ослушаться прямого приказа королевы, хотя пока что не давал ей клятв и до Церемонии мог отказываться… но ни за что бы не признал, что допускает вероятность своей ошибки. Поэтому он толкнул дверь и вошел внутрь.
Покои придворного мага представляли собой несколько комнат, сейчас промозглых и тонущих в сумраке. Алавар сделал пару жестов и удовлетворенно кивнул: похоже, внутри он ловушек тоже не обнаружил.