Пока я занимался камином, чтобы добавить хоть немного света и тепла, Алавар и Элерис начали просматривать бумаги на столе Лорека Барриса. Я заметил, что сестра не выпускает из поля зрения Алавара.
Что ж, она как истинная королева не доверяла никому.
Надеюсь, она верит мне.
Когда поленья неохотно разгорелись, я тоже подошел к столу. Обычные письма, переписка с какой-то барышней в Ордене, правда, не о заговорах, а о выдающихся достоинствах той колдуньи.
— Посмотри-ка.
Алавар провел пальцами по замку на одном из ящиков, подергал за латунную ручку, но та, конечно, не поддалась. Мы переглянулись, и я достал кинжал, чтобы поддеть единственный запертый ящик.
Меня будто пронзила молния. От кончиков пальцев на руке сквозь тело, кости, до ступней. Мгновенная полыхнувшая боль и ощущение, что меня отбросило в сторону.
— Киран!
Локоть, которым я обо что-то ударился, ныл, но в глазах прояснилось быстро. Я сидел на полу, а рядом — испуганная Элерис.
— Киран?
— Всё в порядке, — хрипло ответил я. Вспышка оказалась болезненной, но краткой.
Нахмурившись, Элерис коснулась моего лица над губами, а когда отдернула пальцы, я увидел на них капельки крови. Сестра тут же полезла в складки платья и протянула мне платок. От него пахло влажным мхом и опавшими листьями.
— Срань долбанутая! Надо было больше поджаривать ему мозги.
Алавара хорошенько тряхнуло. Он поднимался, держась за стену и ругаясь вполголоса. Из его носа тоже сочилась кровь, но ему Элерис платок не предложила. Только поднялась на ноги и холодно произнесла:
— Лорд Алавар, вы же сказали, никаких ловушек.
— Кто знал, что этот идиот поставит капкан на ящик!
— Вы. Должны были знать. А не подвергать нас опасности.
Алавар хотел что-то ответить, но не стал. Посмотрел на Элерис, потом на меня, поднимающегося на ноги, снова на королеву.
— Прошу прощения, ваше величество. Моя ошибка.
На его лице отражалась такая неприкрытая досада, что я понял, осознание собственной невнимательности гложет Алавара куда больше, чем отповедь королевы или какая бы то ни было опасность для других.
Но ящик оказался приоткрыт. Сработав, ловушка исчерпала свои резервы, а ее сила, разделившись на нас двоих, оказалась не такой разрушительной. Не хотелось думать, что могло быть, если б я открыл ящик один. Или Алавар.
Внутри действительно оказались письма. Половина из них представляла непристойную часть переписки с той барышней из Ордена. А вот другие были без подписи, но в глаза бросался идеально ровный почерк.
— Вот собака! — продолжал ругаться Алавар. Усевшись прямо на стол, он оперся одной ногой на обитый бархатом стул. — «Надеюсь, сотрудничество будет таким же плодотворным, и вы послужите нашей деятельности, как и прежде».
Я и Элерис уселись на полу, перед камином, чем заслужили недоуменный взгляд Алавара. Мы читали письма, передавали друг другу, пока сестра, наконец, не вскинула голову:
— Ему платили! Но постоянно напоминали, что он творит угодное богам дело. Вы только послушайте: «следует очистить Менладрис от королевского рода, пока они не навлекли на нас гнев высших сил». Неугодные богам!
Я нахмурился:
— Либо тут замешаны и жрецы, либо кто-то прикрывает красивыми словами обычный заговор.
— Либо, — усмехнулся Алавар, — кто-то очень хочет, чтобы мы подумали о жрецах. Вот только… маги редко ведут переписку не с магами.
— Набожным Лорек Баррис тоже никогда не был, — холодно произнесла Элерис.
Она поднялась на ноги и протянула письма Алавару.
— Я хочу, чтобы вы внимательно осмотрели бумаги. Магией, алхимией, как угодно. Если на них есть что-то, кроме идеально выверенных букв, я хочу знать.
— И показать их хранителю печати, — сказал я. — Вряд ли можно определить почерк, его наверняка старательно подделывали. Но вдруг он сможет узнать.
Элерис кивнула. Оставалось еще одно дело, которое требовало завершения:
— Предателя казнить. Как можно быстрее, до Церемонии, в назидание всем, кто еще захочет нас предать.
Я склонил голову:
— Я распоряжусь, ваше величество. Казнь?..
— Тысячи ножей.
С удивлением я посмотрел на Элерис. Даже Алавар аккуратно сполз со стола:
— Вы уверены? Это…
Но Элерис его не дослушала. На ее лице застыло решительное выражение, которое я хорошо знал: она не отступит. Она считает, что поступает правильно, а значит, ничто в этом мире не способно ее переубедить.
— Он участвовал в убийстве моего отца, он… причинил боль моему брату. Изменник короны заслуживает наказания. Казнь тысячи ножей. До Церемонии на центральной площади Тарна. Пусть у горожан будет немного развлечения.
Я снова кивнул:
— Хорошо, моя королева.
Бывшего придворного мага Лорека Барриса, предварительно опоенного опиумной настойкой, выведут на эшафот, где уже будет лежать целый набор заточенных ножей. Палач станет отрезать от тела предателя по кусочку и прижигать раны. Если повезет, Лорек Баррис умрет через несколько часов. До того как его тело станет похоже на обожжённый кусок мяса.
Чем ближе подходил день Церемонии принесения клятв, тем больше представителей Домов съезжались в королевский замок. И основная их часть, конечно же, не собиралась его покидать сразу после. Как говорила Элерис, не скрывая иронии, не так уж часто выпадает повод встретиться благородным Домам, Магам и Жрецам. Увидеть старых знакомых, заключить новые союзы. Я боялся даже предположить, о скольких браках условятся в ближайшие недели. И уж точно опасался, что заговорщики тоже могут быть здесь. Одни… или вместе с союзниками.
Сенешали отвечали за внутренний распорядок замка и просто сбивались с ног. Я старался не попадаться им под руку, отлично понимая, что они сейчас спешат понять, сколько понадобится еды, хватит ли всем комнат и нужны ли еще чистые простыни.
Я сам не видел почти никого из Домов. На это просто не хватало времени — даже Элерис только махнула рукой и заявила, что мне необязательно сейчас присутствовать при каждом новом расшаркивании с прибывающими. Куда больше и ее, и меня волновала безопасность замка.
И я как рыцарь-командор пытался организовать всё наилучшим образом. Поэтому несколько дней даже Элерис видел мельком, возвращаясь в свою комнату только поспать.
Алавар Вейн лично облазил весь замок, испытывая защиту и щиты. Он заверил, что всё надежно, «проверил, как для себя».
Думаю, из-за уязвленной гордости после пропущенной ловушки он проверил всё дважды. Или трижды.
Я упустил тот момент, когда в замок явился Верховный Маг Ордена. Вместе с тем, кто должен был занять место придворного мага — и это меня интересовало куда больше. Мы встретились с ними в Янтарной комнате, хотя встреча носила неофициальный характер: я, Элерис, Алавар, Верховный маг и наш будущий придворный.
Отец любил говорить, что истинного аристократа отличает от простолюдина умение держать лицо. Один из моих наставников потом вздыхал, что этому искусству мне учиться не надо: оно у меня в крови и в вечно непроницаемом выражении.
Так что мне удалось отлично «держать лицо», когда я увидел наших гостей.
С Верховным Магом Ордена мне доводилось встречаться раз или два. И отец неизменно с уважением говорил о Нире Ялавари, самом сильном маге Менладриса. Высокая, статная, в шуршащих шелках и с единственным украшением — перстнем Ордена на пальце. Морщины не старили Ниру Ялавари, только придавали ей значимости, а собранные седые волосы она носила, как корону.
Рядом с ней Элерис казалась совсем юной. Я слышал, что в других странах девушек выдавали замуж лет на десять раньше, но только не в Менладрисе, где маги вместе с травницами лечили многие болезни, убивающие в иных королевствах, и позволяли людям доживать до глубокой старости.
Как Нире Ялавари, например.