— И что случилось с той девушкой?
— Она погибла.
Слишком грустная история для радостного дня Церемонии. Но теперь я мог понять, почему Алавар так не любит Ниру Ялавари и готов поверить, что она поддерживает любой заговор. И с одной стороны, приятно, что у Алавара есть личное. А с другой, его выводы о магах и Ялавари могут быть затуманены собственными эмоциями.
Мы вышли из замка, и я впервые увидел натянутые полотна ткани, до самого Храма неподалеку. Они скрывали от капель дождя, добавляли праздничного настроения, и я знал, что после Церемонии именно здесь будет праздник для простых горожан и аристократов, а вот к вечеру в тронном зале останется знать.
Храм украсили не только традиционными цветами, но и нитками бус. Они увивали колонны, лежали вокруг жертвенных чаш, украшали угли с тлеющими благовониями. Весь огромный Храм заполняли люди и приподнятое настроение. Сюда допустили только представителей Домов и их свиты, но и это оказалось огромным количеством.
Сол куда-то исчез, я кивнул Нире Ялавари в роскошных одеяниях, заметил Алавара, явно ведущего светскую беседу с Таль Мар-Шайал.
И она, и брат теперь свободно передвигались: предатель из людей Джагена признался, что ему было приказано убить господина кинжалом с розами. Он оказался крепче Лорека Барриса и не назвал имени приказавшего — так что официально предъявить Уртару обвинения мы не могли.
Но Джаген и без того знал, что это его отец. Поэтому заверил нас, что принесет клятву. О большем поговорить с ним времени не было, но я собирался заняться этим сразу после Церемонии. Долгие празднования располагают к светским беседам, особенно если его отец помог умереть моему.
Передо мной расступались, узнавая, и я занял свое место рядом с троном — его поставили перед алтарями Первозданных богов, и Верховный Жрец Таланис Рен встал за троном слева, а я — справа.
Элерис появилась спустя полчаса. В алом бархате и королевском великолепии. И только я увидел ее секундное замешательство: все-таки именно сейчас она впервые садилась на трон.
После того как Элерис примет клятвы Домов, она официально станет королевой Менладриса.
Первым преклонил колено Верховный Жрец. Произнес необходимую формулу, дождался царственного кивка и отошел. Следом потянулись благородные Дома. Начиная с самых мелких и незначительных.
Предпоследними преклонили колени Таль и Джаген.
— Я, Джаген Мар-Шайал, торжественно клянусь в верности королевскому Дому Крандор. Клянусь следовать за ее величеством королевой Элерис Крандор, строго исполнять ее указы и почитать как законную правительницу Менладриса.
Следом за ним подобную же формулу произнесла Таль, что вызвало ощутимый шепот за их спинами: обычно клятву приносил только один представитель Дома, и она распространялась на всех. Но Джаген и Таль клялись лично.
А потом Джаген внезапно вскинул голову и посмотрел на Элерис:
— Как законный наследник Дома Мар-Шайал, я также клянусь в верности своего Дома — и, если любой его представитель откажется подчиняться королеве, он будет считаться изменником.
Тут не пронеслось даже шепота. Все благородные Дома знали слухи про Уртара, и слова Джагена можно рассматривать только как вызов. Он принес личную клятву. Он заверил в лояльности Дома… и теперь, если Уртар пойдет против, он изменник.
Похоже, Джаген Мар-Шайал готов бросить вызов отцу, встав на нашу сторону.
И я так задумался об этом, что почти прослушал склонившихся Вейнов.
Последним клятву снова произносил я. Уже не как брат, а как Клинок Менладриса, заверяющий, что армия и флот полностью в распоряжении королевы.
И я. Я всегда в твоем распоряжении, Элерис.
Она видела это в моих глазах, знала, когда приказала подняться с колен, но почему-то не приняла отцовский меч как должна была. Символический жест, но вместо этого Элерис встала с трона.
— Поднимись.
Я не мог ослушаться сестру. А она застыла рядом со мной и оглядела собравшиеся благородные Дома.
— Я, Элерис Крандор, приняла ваши клятвы. Но они принесены не только мне, но и моему брату, в чьих жилах течет королевская кровь. Чьи руки держат меч королей. Мы будем править вместе.
Я смотрел на притихших людей, на белые колонны и благоухающие цветы, на покачивающиеся нитки ярких бус. Надеясь, что всё это — дурацкая шутка, а не нарушение привычных правил Церемонии. Но Элерис взяла меня за руку.
Она не шутила.
========== 13. ==========
Я почти не бывал во внутренних помещениях Храма, но оказалось, что маленькая комната Верховного жреца за главным залом небольшая и уютная. Тут не было цветов, только стол, почти пустой, да шкафы, в которых наверняка хранились какие-то штуки для церемоний. И здесь даже ярче ощущался запах благовоний.
Не в силах стоять на месте, я мерил комнату шагами, так что знал, от одной двери до другой ровно тринадцать шагов. Первая вела в главный зал, откуда пришел после Церемонии я сам, вторая, видимо, во внутренние помещения Храма, куда отправился Жрец.
Он меня не интересовал. Я ждал Элерис и хотел поговорить с ней до праздника. Наедине.
Последние кивки и любезные, ничего не значащие слова. Глубокий вдох и я перед дверью, за которой ждет меня Киран. Я знаю, что он зол, пытаюсь придумать слова, которые его смягчат, но в голову ничего не идет. Поправив очередные несуществующие складки на тяжелой алой юбке платья, я тихонько открываю дверь.
Он стоит спиной ко мне, похоже, что на месте брату не сидится. Он оборачивается, услышав меня. Мне хватает одного взгляда на его застывшее лицо, чуть прищуренные глаза, чтобы понять, что Киран не просто зол. Он в ярости.
Но не говорит ни слова, пока я не закрою за собой дверь. Отделю нас от шумного зала, еще полного аристократов из благородных Домов и любопытных глаз.
Но когда дверь закрывается, Киран тихо говорит:
— Во имя бездны, Элерис, что ты творишь?
— Так будет лучше.
— Лучше? Ты серьезно? Для кого?
— Для людей. Воплотившиеся боги, короли-колдуны…
— Мы, — голос Кирана холоден. Аргументы, так отлично звучавшие в моей голове, сказанные брату кажутся нелепыми.
— Мы дадим им символ, Киран.
— Ты дашь им войну.
Он молчит несколько мгновений, на его лице даже глаза выглядят холодными и высеченными из камня.
— Ты понимаешь, что благородные Дома не примут, как ты решила выкинуть традиции?
— Им придется смириться!
— С королевой, которая сразу после Церемонии творит, что хочет? С бастардом, которого она сажает на трон рядом с собой? Элерис, нашего отца убили, и мы не знаем, кто. Тебя похищали, покушались… не известно, что станет делать Уртар Мар-Шайал или леди Ашайя. Мы даже не знаем толком, кто стоит за заговором. И в этот момент ты хочешь бросить вызов благородным Домам?
Его рука ложится на эфес королевского меча.
— Ты сделала меня Клинком Менладриса, Элерис. Но я не поведу воинов на их соседей, только потому что ты что-то решила.
Я делаю шаг к Кирану, но он не двигается. И в этот момент я понимаю, что больше всего его беспокоит другое. Самое сложное еще впереди.
— Ты знала, что я этого не хочу. Знала, поэтому ничего не сказала. Поставила перед фактом.
Еще несколько шагов, и мне кажется, платье шуршит слишком оглушительно. Киран все еще не двигается. Не делает и шагу навстречу.
— Мне казалось, это лучший вариант. Народу понравится. Я говорила со Жрецом, он одобрил…
На лице брата наконец-то проявляются эмоции: его брови приподнимаются, но он удивляется вовсе не одобрению Таланиса Рена.
— Так теперь на твои решения будет влиять Жрец? Этому тебя учили?
После его слов волной накатывает стыд. Я ведь знала, что Киран откажется, именно поэтому ничего ему не говорила. А вовсе не из-за того, что не было времени или удобного момента — я могла себя обманывать, но это не было правдой.
Я подхожу так близко, что могу коснуться его. Но Киран не двигается. И не опускает глаз — он никогда не опускает глаз.