— Но военные советы — твоя стезя, рыцарь-командор, — сказал Кобиларц. — Сегодня ты и ее величество обсуждали с Джагеном Мар-Шайалом помощь против его отца?
Да, до того, как слуги доложили, что лорд-хранитель хочет поговорить, и настоятельной просьбы «прямо сейчас». А я как раз собирался пойти ужинать.
— Уртар Мар-Шайал предатель короны, — ответил я. — Ее величество поддерживает Джагена.
— И ты с ней согласен?
— Более чем. — Я помолчал, но продолжил. — Уртар Мар-Шайал — один из тех, кто стоит за убийством короля.
Кобиларц заметно помрачнел. Моему отцу он не просто служил всю жизнь — он был ему предан. И голос Таномаса тут же неуловимо изменился, слова звучали более отрывисто, по-деловому.
— Откуда сведенья?
— От Джагена Мар-Шайала. Мы провели обряд правды.
— Кто?
— Придворный маг Сол Лиссири.
— Этот мальчишка, — проворчал Кобиларц, хотя беззлобно.
— Под руководством Алавара Вейна.
Хранитель печати кивнул: если он и не был уверен в силе придворного мага, то не сомневался в способностях второго мага Ордена. Вряд ли Алавар всем рассказывал, что пока не может владеть магией.
— Значит, Уртар… что решили на совете?
— Думаю, об этом лучше говорить с Элерис.
— Но она занята, а ты передо мной. Что решили?
— Да ничего. Шпионы следят за перемещениями воинов Мар-Шайалов, верных Уртару, и за Мевранами. Джаген оценивает количество его людей. Хотел, чтобы мы повели гвардейцев сейчас же.
— А ты?
— Послал его в бездну. Я не оставлю замок без охраны.
Кобиларц кивнул, как будто полностью одобрял это решение. Но на самом деле, его одобрение мне вовсе не требовалось: да, на то, чтобы оценить воинов Уртара и Ашайи уйдет время, как и на то, чтобы собрать королевских. Но это не значит, что стоит всё бросать и вести гвардейцев. Они — лучшие воины Менладриса. Но на Уртара пойдет только один отряд. Остальные останутся здесь.
Конечно, Джагена подобный расклад не устраивал. Он настаивал на том, что Эльдо Руарис готов его поддержать и выступить хоть завтра. Но мне плевать на Руариса, вести людей неизвестно куда я не хотел. Мы спорили несколько часов, пока, наконец, Таль не отвела брата в сторону. Она что-то долго ему шептала, и только после этого Джаген согласился подождать.
Сейчас, сидя в кабинете хранителя печати, я начинал ощущать ту же усталость и опустошенность, как после споров с Джагеном. Кобиларц молчал, что-то обдумывая, а я — как мне показалось, всего на мгновение — ослабил контроль. И Дар внутри, до этого не находящий выхода, тут же встрепенулся.
Я будто проваливался. И, наверное, не удержался бы на ногах, если уже не сидел. Перед глазами всколыхнулись видения, хотя ни одно не было четким, так, лоскуты, за которые я не мог и не хотел цепляться.
На миг перед глазами ярко проступила другая комната. Я сразу узнал королевские покои, услышал негромкий гомон женских голосов, шелест ткани платьев. В нос даже ударил терпкий аромат чьих-то духов. И я понял, что это не видение, а восприятие Элерис в данный момент.
Тише, Киран.
Ее слова раздались внутри моей головы, мягкий шепот, скользнувший по костям, прильнувший к коже. Он подействовал, будто глоток холодной воды на разгоряченное тело. Остудил и успокоил Дар.
Я моргнул и снова видел перед собой кабинет хранителя печати и Таномаса Кобиларца. Он поднялся с места и смотрел на меня, хотя выражение лица понять было сложно.
— Киран?
Похоже, он звал не в первый раз.
— Да, — выдохнул я и добавил уже тверже. — Да. Не забывайте о нашем Даре, лорд-хранитель. Мне и Элерис придется быть рядом, поодиночке мы просто не справимся. Вам ведь не нужна безумная королева?
Кобиларц вздохнул и вернулся на место. Проворчал:
— Темный рыцарь, вырезающий всё живое, тоже не нужен.
Я не любил лекарей.
От их грубых одежд всегда пахло, как от подземелий Храма — сладкими цветами и разложением. Будто они постоянно по локоть забирались в мертвые тела, а потом вытирали руки о свои балахоны.
Мне казалось, что подземные храмовые комнаты — только для трупов. Или для тех, кто готовится ими стать.
В детстве мне пришлось оказаться в лекарском крыле. Я серьезно болел, но помню только коричневые балахоны и сладковатый запах. Лекари так и не поняли, что со мной, но я выздоровел, кажется, им назло, чтобы поскорее оттуда сбежать.
Храм обычно посылал в замок несколько лекарей, которые с местными травницами неплохо справлялись с лечением слуг, гвардейцев и должностных лиц. Для них даже отводилась специальная комната, где держали тех больных, которых вполне можно лечить здесь, а не в Храме. Но, конечно, когда аристократы приходили к лекарям или травницам, они предпочитали более… конфиденциальные разговоры. Для этого тоже предусматривалась отдельная маленькая комната.
Там же шла и моя беседа.
В комнате хранили запасы, так что все шкафы заполняли мутные банки, и я не был уверен, что хочу знать, что за пузатым стеклом. Тут же вдоль стены висели пучки с травами, от них приятно пахло лесом и ягодами.
— Так что, увы, ничем не могу помочь, лорд Киран.
Я снова перевел взгляд на лекаря. Высокий и щуплый, темный балахон так и болтался. Скрестив руки на груди, он стоял, и в отблесках свечей казался грозным духом — естественно, смерти.
Только молчавшая травница рядом с ним как-то смягчала впечатление.
Я и не успел заметить, как за окном окончательно стемнело. И пытался вспомнить имя лекаря, но и не смог.
— То есть вы совсем ничего не можете сделать? — уточнил я, будто мне только что не сказали именно это.
Но лекарь терпеливо кивнул:
— Да, магические способности лорда Алавара должны были восстановиться. Возможно, повреждения оказались тоньше. Это вне наших сил.
— А лекари в Храме?
— Первым делом мы направили лорда Алавара именно туда. Они говорят то же самое.
— Хорошо, простите. Я только хотел узнать, возможно, есть что-то, о чем вы не говорили ему… может такое быть, что его способности так и не восстановятся?
Лекарь пожал плечами:
— Возможно.
— Хорошо, спасибо.
Он легко и вежливо поклонился, и запоздало мелькнула мысль, что лекарь — один из немногих, кто называет меня «лордом Кираном». Хотя, как признанный королем сын, пусть и незаконный, я имел полное право на этот титул.
Когда дверь за лекарем закрылась, наконец-то подошла травница. Ее звали Сильви, и я помнил, что она — дочь одного из замковых кузнецов. Мы были знакомы с детства, и вместе бегали по двору, пока мне не дали в руки меч, а она не отправилась учиться лекарскому искусству.
— Ты давно не заходил, — улыбнулась Сильви. — Но это к лучшему, если не нужны лекари или травы.
Я закатил глаза:
— Главное, никакого болотника.
На лице Сильви отразилось удивление, и пришлось объяснить:
— Он не очень хорошо на меня действует.
— Из-за Дара? Не волнуйся, болотник и подобные ему штуки мы храним не здесь. Ты ужинал?
— Нет. Хотел успеть к Беатрис на кухню, но сначала к вам.
— Тогда пойдем.
Сильви не знала Беатрис, но к лекарям приносили обед слуги, и сегодня еще что-то оставалось. А меня ничуть не смущали травы во втором помещении, поменьше, где имелся еще и стол. Правда, сейчас его почти весь завалили какие-то бумаги, а для еды нашлось место с краю.
— Мертос занимается исследованиями, — травница виновато махнула рукой на стол. — Говорит, настоящий порыв. Но он всегда так.
Краем глаза я заметил чертежи, заляпанные чернилами. Но курица меня в данный момент волновала больше.
— Понятия не имею, кто такой Мертос, — честно признал я.
— О, один из лекарей. Мне кажется, Храм прислал его сюда, потому что там он достал всех своими проектами. Хотя лекарь хороший.
— Надеюсь, не узнаю этого на себе.
Даже беглого взгляда на чертежи хватило, чтобы понять, что там рисунки чьих-то мертвых тел.
Я устроился за столом, Сильви присела на низенький диванчик. Помедлила, а потом все-таки забралась с ногами — ее фигуру полностью скрывал лекарский балахон.