— Там, на поле, сразу после ты не очень-то соображал, что происходит. Она могла воспользоваться шансом.
Алавар прошипел ругательства, а потом глухо сказал:
— Я ее убью.
— Милорд, — начал было Сол.
Но Алавар резко ответил:
— Закончи уже с этими артефактами!
— Успокойся, — сказал я. — Сядь. Я пошлю за травницей, она точно знает, кто приказал давать тебе зелья, жрецы или маги. Как снять блок?
— Пережить немного боли, когда она нахлынет. Поэтому и зелья просто успокаивают и отсрочивают момент.
— Тогда сядь. И следи за Солом. Сол, продолжай.
Тот благоразумно решил больше не пытаться рассказать о своем ценном мнении и вернулся к артефактам, сначала сбиваясь, но потом довольно ровно. Алавар уселся в кресле, мрачный, но, как мне показалось, решительный. Удивительно, но, лишившись магии, он всё меньше походил на аристократа: умелого в интригах, с отточенным мастерством держать лицо.
Или не считал нужным со мной или с Солом.
Когда пришла Сильви, Сол почти закончил с артефактами, Алавар же казался спокойным. Девушка явно выглядела напуганной, в грубой одежде лекарей, она выглядела неуместной даже в таких скромных покоях, как мои.
— Не бойся, Сильви. Я всего лишь хочу узнать одну вещь. Кто делает снадобья для лорда Алавара?
Ее испуганный взгляд метнулся с меня на молчавшего в кресле мага. Потом снова посмотрела на меня:
— Я… если что-то не так…
— Всё в порядке, Сильви. Они помогают от головной боли, так?
— Да.
— Кто приказал их делать?
— Миледи Ялавари. Верховный Маг. Она сама приходила и проверила качество. Сказала, ее магам нужно лучшее, и чтобы мы носили снадобье, пока она не прикажет прекратить.
Я думал, Алавар сейчас снова выругается, но он молчал. Сохраняя на лице невозмутимо мрачное выражение.
— Спасибо, Сильви.
Я сам проводил до двери напуганную травницу, сказав, что она ни в чем не виновата, но больше никаких снадобий не нужно. Она только кивнула и постаралась как можно быстрее скрыться за дверью.
— Как много времени тебе понадобится? — спросил я, возвращаясь к Алавару.
— Учитывая, что я пропустил вчерашний день из-за наших похождений и утро… думаю, сегодня. Я бы предпочел, чтобы это произошло в Храме, у них есть кое-какие обезболивающие.
— Конечно.
Мы обернулись на негромкое покашливание Сола. Тот сразу смутился.
— Я закончил.
— И что? — Алавар поднялся, подходя к столу.
— Обычные артефакты. Простенькая защита, вот эти кулоны конкретно от Дара. Гребешок наводит несложный морок на тех, кто рядом.
Алавар повертел его в руках:
— Так вот как леди Таль кажется привлекательной.
— Тебе лучше знать.
Я почти ожидал уничижительного взгляда, но вместо этого Алавар взял в руки кулоны, защищающие от Дара. Мне показалось, он несколько мгновений раздумывал, не стоит ли забрать их себе — он лучше многих понимал, что такое Дар, и как он неуправляем.
Но Алавар небрежно кинул амулеты на стол:
— Нам они не нужны.
— Ты видел, на что способен Дар.
— Я тебе доверяю.
— Явно больше, чем я себе.
Взяв по амулету, я протянул их Солу и Алавару.
— Если я или Элерис причиним вам вред, то не простим себя. Обойдемся без этого.
В Храм мы прибыли спустя пару часов. Я вызвался сопровождать Алавара, а он не очень-то протестовал. Возможно, потому что ему не до того: когда мы добрались, я видел, как посерело его лицо, как он стискивал зубы.
Я ощущал тревогу Элерис — потому что она чувствовала мою собственную.
Алавар долго говорил с Верховным Жрецом, потом ушел во внутренние помещения Храма, а Таланис Рен поприветствовал меня.
— Ты хочешь остаться?
Меня ждали вечером хранитель печати Таномас Кобиларц и Элерис с документами, с которыми необходимо ознакомиться. Но я подумал, это можно отложить, и кивнул.
— Ты уверен?
— А почему такие вопросы?
— Потому что твоему другу будет действительно больно. Мы можем немного облегчить, но поддержка ему не помешает. Если ты готов.
Таланис Рен смотрел на меня внимательно, как будто ожидая, что сейчас я откажусь. Но я кивнул.
Душное помещение без окон, глубоко под Храмом. Ни один запах цветов не может перебить сладковатый аромат тлена от мертвецов в соседних комнатах. Я всегда ощущал себя неуютно в храмовых подземельях, но сегодня особенно. Хорошо, тут не было каменного стола для трупов — но я всё равно ощущал, что мы ближе к крылу мертвецов, чем к крылу лекарей.
— Нам не стоит пугать выздоравливающих, — спокойно пояснил Таланис Рен.
Несколько жрецов шелестели длинными балахонами, зажигая жаровни по углам, воскуривая травы, которые тут же заволакивали помещение дымом. Алавар сидел на полу посреди комнаты.
— Мы не можем тебя усыпить, — сказал Таланис Рен, и мне показалось, в его голосе звучало искреннее сожаление. — Ты знаешь, что должен быть в сознании.
Алавар молча кивнул. Он явно храбрился, но я видел испарину на его лбу.
Дым наполнял комнату, сладковатый, щекочущий ноздри, успокаивающий.
Жрецы пели молитвы, и в этом точно была магия, даже я ощущал мир как будто размытым, нечетким.
Таланис Рен рисовал на лбу Алавара знаки мазью болотного цвета, пахнущей тьмой и пылью склепа.
Магу давали зелья в маленьких золотых бутылочках, и мне оставалось догадываться, каковы они на вкус.
Он тихонько постанывал от боли, когда стало нестерпимо, но я и не думал, что это только начало.
На какое-то время дым все-таки завладел мною: я видел картины с Алаваром, который собственной кровью из развороченных вен рисует на полу символы, коленопреклонённую Элерис в Храме — в окружении фрейлин она с умиротворением молилась богам. Еще обрывки видений, но все они оставались неясными, нечеткими.
Пока храмовую комнату не распорол крик, сразу прогнавший морок.
Алавар больше не стонал, он извивался на полу от боли, я видел, как его пальцы бессильно царапают камни, оставляя на них кровавые разводы.
— Помоги его держать, — приказал Таланис Рен. — Иначе сам себе навредит.
Жрецы деловито схватили Алавара за руки и за ноги, не позволяя ему дергаться и извиваться. Я почти физически ощущал боль, жгутами хлещущую его тело: магия не прощает.
В момент временного облегчения, когда боль ненадолго отступила, Алавар тяжело дышал и прошептал так тихо, что я бы не услышал, если б не был так близко.
— Я не могу больше.
— Можешь.
Он открыл глаза, нашел взглядом меня:
— Нет, Киран, не могу. Просто убей меня.
— Ты мне еще пригодишься. Потерпи еще.
Его тело сотрясли судороги при следующей атаке боли, Алавар больше не кричал: он только хрипел сорванным голосом. И я ощущал его боль, ее отголоски, острые волны, взрезавшие меня самого. Наверное, это тоже одно из проявлений Дара, возможность, о которой я не знал. Но забирая часть боли Алавара, я ощущал, что это и его держит на самой границе, не позволяет сорваться.
Всё закончилось внезапно. Я понял это по прекратившемуся пению жрецов. По жаровням, на которых затихло шипение трав, и начал иссякать дым. По обмякшему телу Алавара. По тишине в собственных костях.
Жрецы тут же отпустили мага, отходя в стороны, а я помог сесть. Алавара трясло и, судя по опустошенному взгляду, вряд ли он сейчас осознавал хоть что-то, но я продолжал негромко говорить слова, не имеющие смысла.
Пока на мое плечо мягко не легла рука Таланиса Рена:
— Мы позаботимся о нем. Пара дней отдыха, наши восстанавливающие настойки, и лорд маг снова будет в строю.
Я поднялся, оставляя Алавара на попечение жрецов. И только тут понял, что Таланис Рен назвал его «лордом магом» — древнее обращение, едва ли не древнее, чем короли-колдуны, и крайне редко упоминающееся сейчас. Означавшее степень наивысшего уважения к чародею.
— Он знал, что это будет… так?
Таланис Рен кивнул:
— Конечно, знал. Поэтому маги крайне редко используют подобные блоки: они же не чудовища.