Таланис Рен читал молитвы, а жрицы распевали песни. Оставаться в вертикальном положении становилось всё сложнее, так что я порадовался, когда тела Ниры Ялавари наконец-то коснулся факел, и оно загорелось.
Последний акт тела мага в этом мире. Вспыхнуть пламенем Огненных чертогов и навсегда уйти в небытие.
Сквозь огонь я видел Алавара и Сола, они оба смотрели на горящее тело.
А потом церемония окончилась, и народ потянулся к выходу. Ко мне подошла Элерис в сопровождении двух гвардейцев, теперь неотступно следовавших за ней.
— Ты в порядке?
— Прекрасно, — отозвался я. — Люблю запах паленой плоти, знаешь ли.
Элерис фыркнула:
— Ее заранее умаслили. И от запаха в том числе.
— Да, знаю.
— Надо поговорить с Таланисом Реном. Подождешь в карете?
— Конечно.
Она ушла, оставив меня тоже в сопровождении гвардейцев: вряд ли кто-то стал бы нападать в Храме, но Элерис так было спокойнее, а мне не хотелось, чтобы меня нашел очередной кинжал — это будет слишком для сестры.
Я в последний раз посмотрел на устремляющееся к небесам пламя от горящего тела и действительно собирался уходить, когда перед глазами поплыло, и я едва удержался на ногах. Но меня вовремя подхватили под руку и отвели к каким-то скамейкам в углу. Только на них я перевел дыхание.
— Вот зачем ты сюда поперся? — проворчал Алавар, усаживаясь рядом.
Я посмотрел на объятый пламенем труп.
— Может, хотел убедиться, что она точно мертва.
— Тогда сделай одолжение и сам тут не рухни.
Я не ответил, потому что знал, на самом деле и я, и Алавар хотели поговорить совсем о другом. Мы молча смотрели на огонь, и я знал, что его отсветы играют на наших лицах.
— Ты ее убил? — спросил я негромко.
— Нет, — ответил Алавар.
И я ему верил.
Мы молча сидели еще какое-то время, пока Алавар не вздохнул:
— Прости, Киран. Я должен был рассказать тебе всё, что знаю о смерти короля.
— Должен был.
— Я не делал этого, потому что мне казалось, правда ничего не изменит.
— Почему же… я бы меньше тебе доверял.
Улыбнувшись, я посмотрел на него и успел заметить замешательство, прежде чем Алавар понял, что я шучу.
— Боялся, что, зная правду, Элерис возненавидит магов и начнет уничтожать Орден. Или просто убьет Ниру.
— Тогда ты бы еще давно стал Верховным Магом.
— Я не хотел этого таким образом. Планировал честно одолеть Ниру.
— Поэтому я не сомневался, что не ты прирезал эту стерву.
Алавар хмыкнул и снова перевел взгляд на огонь.
— Сегодня? — спросил я. — В Доме Магов в Тарне пройдет церемония. Ты станешь Верховным магом.
— Да. Утром сжигаем предыдущего, вечером назначаем нового. Так заведено в Ордене.
Я знал, что Нира Ялавари не жила в столице, но до нее Верховные Маги предпочитали большую и удобную резиденцию Тарна.
— Ты же не собираешься там быть? — нахмурился Алавар.
— Ну, это вроде бы не закрытая церемония Ордена.
— Если ты еще будешь держаться на ногах. — Алавар помолчал, как будто что-то обдумывал. — Поезжайте с Элерис сразу туда. Отдохните до вечера. Там надежная магическая защита. И гвардейцев возьмите.
— Маги не позволяют гвардейцам или другим воинам приходить к себе.
— Сегодня можно.
— Спасибо.
— После того как я стану Магом, начнем поиски убийцы. Интересно знать, кто прирезал Ниру.
Я кивнул. Пока что расследование казалось мне далеким, а вот перспектива не ездить туда-сюда, а сразу направиться в Дом Магов, очень привлекала.
Мы смотрели на угасающий огонь от тела Ниры Ялавари, и я внезапно спросил:
— Вас так и учат? Что люди после смерти попадают в Огненные чертоги — все, кроме магов?
— Маги сами становятся чертогами.
— Мы знаем, под этим подразумевается, что они просто исчезают.
Алавар задумчиво кивнул:
— Да, нас учат именно так. Чтобы маги аккуратнее относились к силе и не рисковали зря.
Сжигайте их тела. И не плачьте о магах.
— Ты тоже думаешь, по тебе не будут плакать? — спросил я.
— А ты веришь в эту религиозную чушь, Киран?
— Не очень.
— Вот и ответ.
Храм — это белый, золото и цветы.
Дом Магов — это черный, серебро и металл.
Но если в Храм легко пускают публику, то попасть в обитель Ордена куда сложнее. Принцессой я бывала здесь всего раз или два, да и теперь поднимаюсь по каменным лестницам с необычным ощущением, что я тут гостья, а не королева.
Орден всегда располагается с размахом, вот и это здание, сердце магов всего Менладриса, мощное, как крепость. Но толстые стены защищают вовсе не от мира вокруг — они берегут Тарн от самих магов и их экспериментов, которые порой весьма опасны.
Я стараюсь не смотреть на статуи немыслимых существ: высеченные из камня, они украшают вход и галереи. Здесь нет гобеленов и факелов, я знаю, вечерами светятся сами стены. А вокруг одной из запертых дверей замечаю темное, будто бы обожженное пятно.
Алавар коротко отдает распоряжения и проводит нас с братом в одну из комнат для отдыха. Киран, конечно же, не показывает этого, но я знаю, он устал, церемония погребения Ниры Ялавари утомила его, еще совсем не оправившегося от раны.
Он не возражает, когда я помогаю ему раздеться, ныряет в постель и почти сразу засыпает, а еще долго сижу рядом, перебирая пальцами его волосы.
После того ритуала в Храме я тоже ощущаю внутри Дар, его биение сродни биению сердца — и я также не могу им управлять. Мы с Кираном никогда не думали об этом, но мне кажется, его Дар сильнее моего. Или это изящная насмешка богов: Клинок умеет лечить и видеть то, что случится, а королева в силах только убивать.
Я чувствую эту власть на кончиках пальцев. Понимаю, если спустить Дар с цепи, то я смогу останавливать сердца и разрывать людей изнутри, не прикасаясь. Но нужно ли мне это? Или будет только мешать?
И я боюсь за Кирана. Мы можем противостоять внешним угрозам, уничтожить врагов и никто больше не посмеет поднять кинжал. Но как справиться с тем, что внутри нас самих?
Я хорошо помню мать. Помню, как постепенно она становилась безумнее, по мере того, как видения захватывали ее — как ее захватывал Дар. Со временем она перестала отличать настоящее от тех вероятностей, что оставались перед ее глазами. Из-за этого она умерла, я знаю.
И каждый раз, когда Киран говорит о видениях или о том, как Дар позволяет ему сражаться, я стараюсь сохранить лицо, закрыть разум, чтобы брат не ощущал моих эмоций. Но каждый раз меня сковывает страх.
Что если однажды Дар захватит и его?
Мне остается только верить в силу Кирана — и в то, что он всегда будет способен услышать меня и вернуться.
Но пока я оставляю его спать и в сопровождении чеканящих шаг гвардейцев иду во внутренний двор Дома Магов. До вечера еще есть время, а мне стоит заняться государственными делами — и поблагодарить Алавара, что он любезно позволяет провести встречу здесь, а не возвращаться в замок. Хотя подозреваю, он просто не упускает возможность лишний раз произвести впечатление на иностранных гостей.
Двор мал и со всех сторон окружен стенами Дома Магов. С карнизов пялятся каменные статуи неведомых существ с черными обсидиановыми глазами и с когтями, покрытыми серебром.
Но беседка посреди двора — сплошь изогнутый металл, увитый густо-зелеными растениями. Когда я захожу внутрь, мне навстречу поднимается человек.
— Ваше величество.
Илдан Илесар почтительно кланяется, хотя я ничуть не верю этому лису. Высокий, темноволосый и смуглокожий, он истинный сын своей родной страны, Канлакара. Он посол в Тарне слишком давно, но из его речи так и не изгладился южный акцент, а из манер некая плавность, несвойственная нашим вельможам. Хотя он в менладрисских одеждах и только ярко-оранжевая перевязь через грудь указывает на его статус посла и истинный дом — жаркий Канлакар.