— Не оставляй меня сегодня, Киран.
И ее губы едва коснулись моих.
Я не очень-то верил в милость богов, но любил Храм и жреческие церемонии. Мальчишкой, меня поражали украшенные колонны и всегда живые цветы, струящийся сквозь резные окна солнечный свет, ощущение простора и чистого, незамутненного восторга.
Став старше, я не растерял запала. Хотя теперь знал, что Храм — не просто место, где можно любоваться на изгибы каменных статуй. Понимал и что жрецы — это не только люди, исполняющие волю богов, как они сами утверждали.
Алавар прав: власть Дома Крандоров основывалась на хорошо тренированных воинах и жрецах. То, что Главный Храм стоит именно в Тарне, а Верховный Жрец поддерживает Крандоров, сыграло немалую роль в том, кто стал королем Менладриса.
Сейчас Храм возглавляла женщина. Полноватая седая Илана Вальтор. Я не общался с ней лично, но у меня сложилось впечатление, что она далеко не глупа и очень проницательна.
Главное, она продолжала поддерживать корону — и Элерис. Сестра уже успела поговорить с Верховной Жрицей после смерти короля.
Теперь же мы все стояли на одной из очередных бесконечных церемоний. Но мне было плевать, чему она посвящена. Я просто полной грудью вдыхал благоухание цветов и рассматривал белый зал.
Больше любого замкового, он мог вместить всех горожан, кто захотел приобщиться к милости богов. Жители Тарна стояли тут же, некоторые сидели на полу. Взрослые, дети, старики. Солнечный свет щедро плескался на белоснежные стены и колонны, проникал сквозь огромные резные окна.
Королевской свите выделили отдельное место, в стороне от обычных горожан и ближе к Верховной Жрице, которая руководила обрядом, ловко воскуривая фимиамы и управляя хором юных жриц, возносивших молитвы.
Если боги существуют, им определенно должна понравиться подобная церемония.
Я вдохнул полной грудью, ощущая сладковатый запах лилий. Многие его не любили, но мне нравилось, что Храм всегда утопает в цветах. Колонны увивала ползучая зелень, сейчас сухая, а вот срезанные цветы были всегда. Я знал, их выращивают в специальных оранжереях при Храме. Конечно, цветы использовались не на каждую церемонию, но сегодняшняя была особенной.
Я видел прямую спину Элерис в белом платье. Сестра заколола волосы наверху, и теперь отдельные пряди падали на белоснежную ткань. По знаку Верховной Жрицы, Элерис прошла к ней и преклонила колени. В светлых волосах сверкнула на солнце королевская корона.
Но боги тоже должны благословить новую королеву.
Я поймал себя на том, что едва заметно улыбаюсь, смотря на залитую светом Элерис, на Верховную Жрицу, распевающую молитвы, прежде чем положить на голову королевы цветочный венок, знак благословения богов.
Всё портила только головная боль, несильная, но навязчивая, зародившаяся где-то за висками.
Нечто похожее было в ту ночь, когда я преследовал похитителей Элерис. Я старался не вспоминать об этом. Не хотел. Но сестра сделала это за меня. И она права: это был Дар. Жестокий, бескомпромиссный. И я ловил себя на мысли, что ни о чем не жалел. Я хотел уничтожить похитителей. Жаждал их убить.
Тогда боль тоже на несколько мгновений стянула голову… а потом я отпустил ее.
Сейчас иначе. Скосив глаза, я с удивлением посмотрел на кольцо на пальце Алавара, стоявшего рядом. Он ощутил взгляд, с недоумением взглянул на меня, а потом проследил, на что я смотрю. Брови Алавара взлетели вверх. Насколько я помнил, кольцо не только обозначало принадлежность к Ордену магов, но и являлось слабеньким артефактом.
Камень пульсировал, как и боль в моей голове.
— Во имя Восьми солнечных и Девятого, скрытого в тенях, во имя королей-колдунов и силы, что пронизывает наш мир… боги благословляют тебя, королева Элерис Крандор.
Благоухающий венок белоснежных цветов лег на волосы, и Элерис поднялась на ноги, под радостный гомон горожан и вознесшуюся песню жриц. Королева улыбалась, а церемония подходила к завершению. Дальше следовала раздача сладостей собравшимся, но официальная часть окончена.
Мне хотелось как можно быстрее оказаться в замке, зайти к лекарям, у них должно что-то найтись от головной боли. Но Верховная Жрица повела за собой Элерис, и мы с Алаваром потянулись следом. Как мне показалось, на лице Алавара отразилась досада: он вертел перед глазами пульсирующее кольцо, явно не понимая, что с ним, и совсем не собирался куда-то идти за Жрицей. Но его высокое положение как одного из членов Домов обязывало присутствовать и на окончании церемонии, скрытом от чужих глаз.
Мы прошли узкими коридорами, светлыми только благодаря белому камню. И оказались в маленькой церемониальной комнате.
Боль тут же усилилась. Если до этого она оставалась пульсирующей, то сейчас будто наполняла всю голову, до отчаяния, до тошноты. Я с трудом мог сфокусировать взгляд, наблюдая, как Верховная Жрица мажет какой-то пахучей жидкостью лоб Элерис, произносит еще какие-то молитвы.
— Киран, ты в порядке?
Я услышал шепот Алавара и почувствовал, как он подхватил меня под руку. Но я не успел ответить — потому что в следующий миг боль сменилась протяжным звуком на одной ноте. Он резанул по барабанным перепонкам, заполнил внутренности болью, стирая границу между жизнью и смертью. Я упал на колени, слыша, как кто-то рядом кричит — но этот звук почти не проникал сквозь протяжную ноту.
Мне казалось, внутренности плавятся, разъедаются, превращаясь в непонятную массу, и едва таким же станет сердце, как я просто умру.
Я судорожно попытался нащупать хоть какую-то опору, не ощущая под ладонями пола, но догадываясь, что опираюсь на него. Сосредоточиться на сознании Элерис я не мог, поэтому пошарил руками — пока правая не наткнулась на эфес меча. Того самого королевского клинка, который вручила мне Элерис.
Наверное, он и вправду древний артефакт. Потому что стоило руке сомкнуться на истертом эфесе, как звук исчез. А вместе с ним сразу же ушла и боль. Я поморгал несколько раз, восстанавливая зрение.
И понял, что если я больше не слышу звук, то все вокруг его слышат.
Элерис тоже стояла на коленях, ее руки упирались в пол, голова была склонена, и волосы из растрепавшейся прически скрывали лицо. Я преодолел расстояние между нами и свободной рукой взял ее за запястье, кидая свое сознание в ее голову.
Боль стихает, звук исчезает. Что это было? Я слышала о такой магии, но… вскинув голову, я оглядываюсь в поисках Кирана, но он здесь, рядом. Он все еще соединен со мной, и я знаю, что меч отца вытащил брата из этого жуткого магического марева. Я ощущаю твердую суховатую ладонь на своем запястье.
— Ты в порядке?
Он кивает, шаря взглядом вокруг. Ругается.
Я смотрю в ту же сторону и вижу Верховную Жрицу. Она лежит, широко распахнув глаза и уставившись ими в беленый потолок. Из ее рта, носа и ушей стекает кровь. Если она еще не мертва, то умрет через пару мгновений.
Алавар сидит на коленях. Он сжимает руками уши, кольцо на пальце отчаянно сияет. Похоже, все в комнате слышали звук, но быстрее всех умерла та, которую не защитил ни Дар, ни магия.
Киран встает, рывком поднимая и меня. Он не отпускает мое запястье, но его вторая рука без раздумий соскальзывает с эфеса меча и тянется к Алавару. Хватает того за руку и тащит за собой. Прочь из комнаты. Алавар явно не понимает, что происходит, из его носа тоже хлещет кровь, но он идет за нами.
Белые коридоры как насмешка над запятнанной чистотой Храма.
Здесь же должна была быть магическая защита? Это мощное заклинание. Кто мог подобное сделать? Я не знаю. Я только понимаю, что кто-то хотел нас убить. И если бы не артефакт отца, если бы не мой брат, мы все лежали в той комнате бездыханными.
В главном зале еще толпятся горожане. Кто-то с удивлением смотрит на нас, кто-то тычет пальцем. Кто-то кричит и что-то восклицает — кажется, жрицы.