— Курточка — блеск, а штаны просто чудо! — оценил Дымов.
— Правда? — глаза Аллочки благодарно распахнулись, губы растянулись в детской улыбке. Плечики девушки сами собой кокетливо приподнялись и опустились, нижняя часть туловища едва заметно вильнула из стороны в сторону. Сразу вспомнился Бим с его приветливым маятником-хвостом. Впрочем, на Аллочку смотреть было неизмеримо приятнее, и выглядела она в эту минуту настолько умилительно, что Дымов не выдержал и рассмеялся.
— Что-то не так?
— Наоборот. Очень даже так. Разрешите… — Вадим деликатно взял девушку под руку, и они неспешно спустились по лестнице. Попрощавшись с обряженным в камуфляж охранником «Галактиона», вышли на улицу.
Уже порядком стемнело. Фонарей экономное правительство города не зажигало, а потому приходилось довольствоваться светом, льющимся из окон. Откуда ни возьмись, из полумглы выбежал излеченный пес, уверенно затрусил впереди. Вадим заметил, что за прошедешие часы пес окончательно освоился со своей обновленной конечностью и уже почти не прихрамывал.
— Может, нашему Биму конуру соорудить? — Вадим кивнул на четвероногого. — Будет жить здесь, центр охранять.
— Почему вы решили, что его зовут Бим?
— Не знаю, отчего-то само пришло на ум. Надо же его как-то величать.
— Ой, не верю! — Аллочка шутливо погрозила пальцем. — Опять что-то скрываете.
— Такой уж я человек — скучный да скрытный.
— Да уж, скучный… — секретарша непонятно вздохнула. — Между прочим, Саша Изотов мне опять цветы подарил. На прошлой неделе три гвоздики принес, а сегодня — целых пять.
— Если подобная прогрессия сохранится, через неделю будет семь. А там, глядишь, и на розы перейдет.
— Наверное. А вот вы кроме конфет ничего никогда не дарите.
— Действительно, цветы не научился дарить. Жалко.
— Цветы или девушек?
Вместо ответа Вадим откашлялся и вполголоса прочел:
— Вы действительно в это верите?
— Во что?
— Ну… В души, которые безмолвно отходят.
— Ты забываешь, Аллочка, я все-таки какой-никакой, а экстрасенс. Я не верю, я знаю. Цветы, деревья, сорная трава — все живет своей жизнью, способно чувствовать и даже думать.
— Вы что, читаете их мысли?!
— Не читаю, а слышу. И не всегда, конечно. Дело в том, Аллочка, что растения беседуют преимущественно шепотом и настолько о своем, что понять их практически невозможно. Но когда они радуются или напротив — кричат от боли, услышать их совсем несложно.
— А они действительно кричат?
— И кричат, и стонут, и сердятся. Например, тот же Саша Изотов любит стряхивать пепел в горшочки с кактусами. А иногда ворошит карандашом их иголки. Кактусам это не нравится, и стоит ему войти в комнату, они тут же начинают ежиться.
— Ежиться?
Вадим пожал плечами.
— Не знаю, как объяснить более точно, но они действительно напрягаются. Все равно как человек, вжимающий голову в плечи. А когда приходишь ты, они расправляются и даже начинают вытягивать головы. Потому что знают: ты их поливаешь и любишь.
— Это приятно.
— Конечно, приятно.
— А как они реагируют на вас?
— Спокойно, — Вадим нахмурился. Времени прошло предостаточно, и прежняя жизнь вспоминалась без особой боли. Тем не менее, некоторые моменты иной раз вырывали его из реалий, оживляли картинки прошлого.
Увы, но в том прежнем мире Дымова цветов практически не было. А вот кактусы попадались довольно часто — стелющиеся по земле, округлые и граненые, совсем крохотные и достающие массивными стеблями до крыш трехэтажных зданий. И почти всегда они были с острыми ядовитыми шипами, умея не только отпугивать, но и завлекать. Точь-в-точь как росянка незадачливых мух. С цветами же наблюдалась иная история. Если встречались где редкие бутоны, то ни рвать, ни калечить их как-то даже не приходило в голову. Лучшим подаркам была обыкновенная еда — консервы, сухари с сублиматами, фруктовые пасты. Их собирали на развалах, откопывали среди руин. А еще в тех же руинах иногда находили детей — чаще мертвых, но иногда удивительным образом выживших, волею судьбы приобретших паранормальные качества, превратившихся за долгие месяцы отшельничества в мутогомов. Безобидные существа, обреченные на вечную неподвижность, способные черпать информацию из неведомого, питающиеся светом, теплом и даже радиацией. Природу мутагомов так и не сумели разгадать. Впрочем, и некому было ее разгадывать. Той Земле было не того, она билась за элементарное выживание. Экстремальное стало для людей нормой, а не развлечением, и с загадками они боролись наравне с бедствиями. Ничего удивительного, что про цветы они тогда даже не вспоминали…