- Я бы развлекся с вами с большим удовольствием, но… - он подошел к главному инквизитору и вытер руку, которой касался Вэль, о его одежды: -…меня ждут дела.
- Приятно было вновь увидеть тебя, колдун, - прошипел, зеленея, Отец.
- Взаимно, - бросил Дакмифилар, и спустился с помоста. «Ну же!», - мысленно умолял он инквизиторов. Он слышал, как Отец Инквизитор в бессильной злобе топнул ногой и направился к Дворцу. Толпа сердито загудела.
- Эй, ты, исчадие Мрака!
Волшебник оглянулся. В следующий момент двое часовых бросили к его ногам едва живую Вэль:
- Если ты думаешь, что кто-то будет трогать эту падаль, после того, как ты ее облапал, то ошибаешься. Можешь забрать себе, раз так понравилась.
Не сказав ни слова, Дакмифилар завернул девушку в свой плащ, поднял на руки и поспешил удалиться, не оглядываясь.
27
Когда Дакмифилар ворвался в дом, юноши уже задремали, сидя за столом на кухне. Испуганные грохотом распахнувшейся двери, они выскочили из комнаты, обнажая мечи. Увидев волшебника, они ничуть не успокоились, разве что оружие убрали. Братья молча смотрели на Дакмифилара. Язык не поворачивался спросить что-то, при виде горящих гневом и болью глаз старика и белой руки Вэль, по которой стекала кровь, плетью свесившейся из складок его плаща.
Юноши расступились, и волшебник вбежал по лестнице на второй этаж. Лео отвернулся к стене и закусил кулак. Лорг вернулся на кухню, к графину с вином, который нещадно опустошал и вновь доливал весь день. Глотбарр проводил его ненавидящим взором, потрепал по спине Лео, тщетно пытавшегося сдержать всхлипы, и скрылся в темной спальне. У всех троих перед глазами так и стояли безжизненные, неестественно бледные пальцы, с кончиков которых капала на пол кровь. Пальцы, до этого столько раз доверительно сжимавшие их ладони, заботливо поправлявшие им одежду и ласково гладившие по голове.
Дакмифилар положил Вэль на кровать, схватил два ведра и пошел к колодцу, чтобы наполнить ванну. Вода в ведрах закипала, едва он переступал порог дома. Глотбарр, сидя в темной комнате, машинально считал, сколько раз волшебник ходил за водой. Натаскав воды, маг добавил в ванну лечебные травы и осторожно положил в нее девушку. Он бережно промывал ее раны, мысленно представляя, как вся его магическая и жизненная сила через его руки переходит в искалеченное тело возлюбленной. Неожиданно, ее слабая рука, дрожа, поднялась и легла ему на плечо. Дакмифилар, не поднимая головы, осторожно высвободился и бросился вон из спальни, чувствуя подступающие слезы, разъедавшие изнутри глаза.
Волшебник распахнул дверь в комнату, которую занимали юноши. В ней было темно, не топлено и пусто. Только у окна стоял силуэт с ясно различимыми длинными ушами.
- Займись ею, пожалуйста, - обратился к нему Дакмифилар. - Я не в состоянии...
- Что с ней? - встрепенулся фея.
- Ничего такого, что было бы тебе не под силу, - успокоил его старик. - Просто я не могу смотреть ей в глаза, вот и все.
- А я могу?.. - проворчал Глотбарр, но спешно направился к своим мешкам с вещами, чтобы найти зелья и инструменты.
Убедившись, что Вэль остается в руках искусного врачевателя, коим являлся фея, Дакмифилар вышел из дома и уселся в траву посреди поляны.
28
Волшебник четвертый день почти не шевелился, сидя на земле. Юноши отчаялись уговорить его сдвинуться с места или вернуться в дом. Даже бушевавший последние сутки ливень не смущал Дакмифилара. Он был погружен в себя.
Старик наслаждался струями воды, хлеставшими его по лицу. Дождь принес ему некоторое душевное облегчение. Приоткрыв глаза, он заметил, что вокруг распустились маленькие розовые цветочки, тоже радовавшиеся влаге. Волшебник невольно улыбнулся им. Это была невянница, очень редкое и целебное растение. В Сцифиании оно ценилось на вес золота. Когда-то мать Дакмифилара, наследная принцесса, покинула свое царство и семью и уехала к возлюбленному, простому волшебнику, жившему в свое удовольствие в этом маленьком белом домике. В гриву ее лошади было вплетено множество цветков невянницы. С тех пор это растеньице и появилось на поляне перед домом. Фреддоуз относились к нему, как к доброму духу или символу своего счастья. Со временем цветок попал и в Пастен, но горожане не обращали на него внимания, не допуская мысли, что легендарное растение может вырасти у них под носом. Дакмифилар прекрасно помнил, как однажды, будучи шестнадцатилетним лохматым пареньком, отвергнутым своенравной эльфийкой, жившей в городе, нарвал охапку невянницы и осыпал ею свою пассию. Следом за розовыми лепестками, ее платье упало к его ногам. Утром он, проснувшись, застал ее жадно подбирающей с пола цветы. Так, с первой победой, он испытал и первое разочарование.